– Это личное, – Влад отпил из кружки, сморщился и отодвинул ее в сторону, – просто одна маленькая и очень старая месть.
– Слишком горько? – Антон запоздало кивнул на чай.
– Горячий…
– Тогда можно так, – Антон перелил половину в пустую кружку и протянул Владу, – быстрее остынет.
Парень в ответ иронично усмехнулся и вернул чай назад.
– Вот только давай без этого скрытого смысла! Я и так расскажу тебе, – он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. – Ты ведь знаешь, что мои родители погибли, а точнее, их убил мой дядя. Он быстро прибрал к рукам фирму отца и занялся благотворительностью – они с тетей организовали фонд, где посетители активно жертвовали деньги «бедным сироткам». Какие-то из этих средств действительно поступали по назначению; но сама организация служила прикрытием, позволяя нужным людям получать доступ в детские дома. Они отбирали воспитанников с особыми характеристиками, «светящихся» детей, затирали их документы и транспортировали живой товар за границу. Продажа для ритуалов подороже будет, чем просто на органы пустить, – он горько усмехнулся. – Полагаю, не нужно рассказывать, где именно на таких детей самый высокий спрос?
Антон покачал головой и уточнил:
– Некоторые нелюди всеми силами пытаются продлить собственную жизнь и обрести власть; для этого они открыто призывают в этот мир демонов, жертвуя кого или что угодно. В России, к счастью, подобного пока мало. Но рассказывай дальше…
– Моих дядю с тетей всегда ставили в пример, считали образцовой семьей. Дядя любил показывать, насколько серьезное значение отводит воспитанию своих подопечных. Особенно ему нравилось меня с Линой «воспитывать», ведь мы были теми самыми «светящимися» детьми, с большим духовным потенциалом, и, мучая нас, он испытывал особое наслаждение. К тому же, они с тетей устраивали благотворительные приемы, где я должен был играть на пианино, и если ему не нравилась игра, или я не так улыбался, или что-то не то говорил – меня ждал подвал, и не только меня – часто там оказывалась и Лина, – в глазах говорившего замерцало темное пламя.
Ветер прошелестел кронами деревьев и ворвался в помещение. Он хлопнул приоткрытой дверцей кухонного шкафчика, перевернул на холодильнике подставку для ручек и зашевелил на голове волосы.
– Тот подвал, – Антон перевел взгляд с лица собеседника на содержимое своей кружки, по которому побежала рябь, – очень неприятное место… Когда я выбрался оттуда, ты их уже убил.
На кухне на минуту повисло молчание, лишь звуки города неспешно проникали с улицы.
– Так значит, в тот день… это тебя там закрыли? – Влад вдруг рассмеялся. – А это забавно. Котовский с ног сбился, пытаясь разыскать мальчика, свидетеля преступления, а он все это время находился у него под носом, – он вновь замолчал, а потом чуть слышно произнес: – Лина всего этого не помнит… ее воспоминания начинаются с интерната, куда после смерти опекунов нас временно поместили другие родственники… и где она встретила тебя.
– Ее память никуда не делась, она просто ушла глубоко вовнутрь. Я много раз пытался помочь твоей сестре, приобщая ее к практикам, но Лина всегда находила отговорки, чтобы их не делать. Вместо того, чтобы открыть Божественный источник внутри, она почувствовала его во мне и посчитала, что это любовь. Многие на меня реагируют похоже, и дело тут не столько во внешности.
Влад медленно кивнул и заговорил снова:
