Секция 69 - страница 17

– Это ее последний год, Рой. Не дави на нее, она сама решит, куда поступать, – шептала мама, тщательно промывая овощи под струей воды.

– Почему ты решила, что я давлю? Я лишь хочу, чтобы она была уверена в своем выборе, – отец потянулся за ингредиентами для салата. – Политолог? Кто вообще сейчас идет в политологи? – возмущенно пробормотал он.

Подслушав обрывки их разговора, который, казалось, проще было воссоздать в нормальном голосе, чем в этом навязчивом «шепоте теней», я поняла, что мистер Картер, словно старый граммофон, заезженной пластинкой бормочет одно и то же, а миссис Картер, подобно терпеливому садовнику, безуспешно пытается выполоть сорняки из его речи. Без особого энтузиазма, я продолжила сортировать стол.

В тот самый миг, когда запах ужина уже готов был окутать нас, словно теплый кокон, мой телефон взорвался коротким сообщением, разбудив во мне интерес с ледяным ужасом. Аппетит испарился, оставив лишь привкус пепла на языке.

«Тебе стоило взять то красное платье».

Физкультура забрала из нас последние силы, и тренер, словно пастух, погнал обессиленное стадо в душевые кабинки.

В каждой школе, будь то прозаичная муниципальная или холеная частная, неизменно произрастает свой сорняк травли. Наша не была исключением из этого печального правила. Сама я, может, и не участвовала в жестоких играх, но свидетелем становилась не раз и не два.

С Риком мы позволяли себе колкости в адрес некоторых личностей, стараясь, правда, не переходить грань. В одиночестве же я предпочитала маску холодного спокойствия, даже некоторой надменности. Надо мной не смеялись – я умела чуять недоброе и наносила удар первой.

«Кто владеет информацией, тот владеет миром», – всплывала в памяти фраза, когда я выуживала нужные сведения, чтобы в случае чего обратить их против обидчика. И, если быть совсем честной, напрямую я почти никогда не нападала, предпочитая действовать чужими руками.

Как же мне льстит это ощущение двойственности: снаружи – пай-девочка-ботаник, а внутри – расчетливая стерва. Хотя, возможно, я себя переоцениваю.

На нашем потоке была одна девушка, что не вписывалась ни в одну компанию. Серая мышка, у которой по слухам были проблемы с наркотиками, а в нашу элитную школу она попала по стипендии как приемная. Администрация таким образом демонстрировала свою «благотворительность».

Сейчас дети злые, очень злые.

И как ни странно, травили эту девочку не самые богатые, а те, чьи родители были практически обычными людьми с доходом чуть выше среднего. Те мечтая о лучшем будущем для своих чад. В итоге эти чада превращались в худшую версию самих себя.

Сегодня, после изнурительной физкультуры, две ученицы решили развлечься за счет мышки. Пока та мылась, Лили и Дана, затаив дыхание от предвкушения, перепрятали ее одежду в другой шкафчик. А потом в возбужденном ожидании наблюдали, как та скоро выйдет и поймет, что ей придется идти по школе в одном полотенце.

Эти курицы клевали чужое зерно, не понимая, что их глупость подставляет нас всех, запертых в этом душном аквариуме раздевалки.

Мышка, словно загнанный зверек, прокралась к скамейке возле своего шкафчика и, затаив дыхание, обвела взглядом по сторонам.

– Это вы? – прошептала она, голос дрожал, как осенний лист на ветру, обращаясь к Лили и Дане.

– Ты о чем? – захихикала Дана, небрежно взбивая свои влажные пряди.

– Отдайте! – в ее голосе сквозь трещины уверенности пробивалась отчаянная мольба. Те лишь одарили ее ядовитой усмешкой и отвернулись, словно она была грязным пятном на полу. Я наблюдала за этой сценой сквозь запотевшее зеркальное отражение, видя, как с каждой секундой атмосфера сгущается, словно перед грозой. Полногрудая жертва явно перевыполнила месячный план, раз даже осмелилась подать голос.