Выглядит он хреново. Вчера только и успевал рюмки опрокидывать, а сегодня, видимо, болеет.
Уверенно вхожу в кабинет, слышу, как за мной закрывается дверь.
- Ты садись, Михаил Борисович, - произношу четко и подхожу к окну.
- Ага, - послушно выполняет приказ и плюхается в свое разваливающееся кресло. – Может чаю или кофе? – не перестает суетиться.
- Не надо, - провожу двумя пальцами по подоконнику, на удивление, пыли нет, поэтому разворачиваюсь и прислоняюсь к нему поясницей. - Спасибо за гостеприимство.
Медленно осматриваю кабинет, похоже, что ремонт здесь не делали со времен распада Советского союза, да и обстановка как в музее.
- Я тут подумал, - скрещиваю руки на груди, - и решил, что дам тебе денег на развитие твоей фирмы.
Старик аж подскакивает в кресле, и его лицо начинает светиться от счастья.
- Только будешь брать некоторые небольшие заказы, которые я сам лично буду тебе поручать.
- Конечно, конечно, - быстро кивает, - премного благодарен.
Резко хватаюсь за мысль, что промелькнула вчера в моей голове. В сердце сидит заноза, которая с каждой секундой проникает глубже, делая еще больнее. Нутро воет, шепчет о слабости к красивому и о животной похоти.
Бросаю хмурый взгляд на старика.
- Но у меня есть еще одно условие, - тяну медленно, отталкиваюсь от подоконника и подхожу к креслу, стоящему в углу.
Сажусь на край и прислоняю сложенные ладони к подбородку.
Михаил Борисович озадачен, но молчит в ожидании продолжения.
Василиса
Звонит стационарный телефон и на экране высвечивается внутренний номер дяди. Предугадываю его наперед: сейчас попросит принести чай или кофе.
- Слушаю.
- Василиса, зайди, пожалуйста.
Голос у него какой-то грустный. Неужели все пропало?
Кладу трубку и встаю. Поправляю юбку-карандаш, провожу ладонями по волосам и, глубоко выдохнув, вхожу в кабинет.
Мило улыбаюсь и стараюсь держаться спокойно, но почему-то тело меня не слушается. Дядя нервно ерзает на своем месте, и я не сразу замечаю пижона, который сидит в углу в кресле. Он жадно осматривает меня с головы до ног, а я смущаюсь, так как юбка уж слишком обтягивает мои бедра.
- Васенька, - подозрительно мнется дядя и бросает на незнакомца робкие взгляды, - присядь.
Старается улыбнуться, но получается криво. Начинаю подозревать: что-то здесь не так.
- Что случилось? – не понимаю причины накала обстановки, но сажусь на стул, который стоит возле приставного столика.
От пристального взгляда наглеца мне становится неловко, а поведение дяди меня вообще пугает.
- Василиса, - продрав горло, неуверенно начинает дядя Миша, - тебе придется поехать в Питер и поработать там у Германа Максимовича.
Ах, вот как его зовут!
Бросаю быстрый взгляд в сторону, но в ту же секунду все внутренности сворачиваются в жгучий узел.
Стоп! Что?
- В каком смысле поработать? – недовольно хмурюсь, не до конца воспринимая услышанные слова. – Господину Агранову нужна фотосессия? – так и хочется съязвить, чтобы отразить его колкий взгляд. – Семейная или в стиле ню?
Хотя его лицо наполовину прикрыто сложенными ладонями, успеваю заметить, как дрогнули уголки его губ.
- Не совсем, - поясняет дядя, - ты будешь его личным секретарем.
Глаза стремительно расширяются, вскакиваю с места с такой силой, что стул валится на пол.
- Что??? – громко возмущаюсь. – Но я ведь не секретарша! Я не буду работать на него, да еще и в Питере.
Без стеснения указываю пальцем на спокойно сидящего нахала. Его невозмутимость меня бесит, вся кровь бурлит по венам, наполняя меня неконтролируемыми эмоциями. В голове хаотично витают слова дяди. Круг за кругом.
