Секретные инструкции ЦРУ и КГБ по сбору фактов, конспирации и дезинформации - страница 16

Намерения это именно то, что стоит на повестке дня ЦРУ. Первостепенное значение приобретают планы иностранных государств по реализации этих намерений. Из людей ЦРУ, занятых сбором разведывательных данных, около одной трети разбросаны по всему миру, а остальные играют вспомогательную роль в Штатах. ЦРУ насчитывает около 6 тысяч сотрудников за пределами Лэнгли и около 1400 – в штаб-квартире.

Адмирал Тернер (директор ЦРУ в 1977–1981 гг.) в своей книге «Secrecy and Democracy» («Секретность и демократия») пишет: «Шпионские операции с помощью людей будут продолжаться, являясь самой необходимой стрелой в нашем колчане. Мы не предполагаем отказываться от тайных операций, нет они будут продолжаться. Я за то, чтобы сохранить возможность прибегать к политическим акциям, когда они соответствуют цели и должным образом санкционированы».[9]

Значительные изменения произошли в аналитическом ведомстве ЦРУ, которое должно оценивать и синтезировать информацию, собранную оперативными подразделениями. Сведения сами по себе – это еще не разведывательные данные, и аналитики в разведывательном сообществе должны развивать и исправлять «продукцию». ЦРУ, в частности, надеется оживить свои отношения с американскими учеными, допустив большее распространение информационных материалов, исходящих из ЦРУ. Чтобы в осуществлении внешней политики сделать дипломатическое оружие более действенным, потребуется больше информации по таким проблемам, как производство продуктов питания, народонаселение, климат, культура и экономика.

В упомянутом докладе сенатской комиссии сделан вывод, что в разведке, как, впрочем, и везде, машины полностью не заменят человека: «Соединенные Штаты не могут обойтись без тайного сбора информации с помощью людей и надеются обеспечивать то же качество разведывательных сведений по вопросам, имеющим важнейшее значение для нашей национальной безопасности».[10] Это заявление точно отражает традиционное мнение ЦРУ о том, что только люди могут сообщать о секретных намерениях.

И в любом случае, что бы машина ни говорила, последнее слово в разведке всегда останется за человеком…

С первых дней существования ЦРУ его обязанностью была, конечно, разведка в общепринятом смысле этого слова; но с точки зрения сотрудников ведомства это была рутинная деятельность, не вызывавшая у них особых эмоций – работа как работа. Подлинный же энтузиазм у тех, кто заполнял бесчисленные вакансии в стремительно развертывающемся ведомстве, вызывала официально санкционированная функция ЦРУ – «тайные операции», иначе говоря, подрывная работа. Подавляющее большинство сотрудников ЦРУ видели в этом смысл создания ведомства и смысл собственной деятельности.

Разведка как таковая составляет только ^>1/_>10 часть от общей работы ЦРУ. Если бы было иначе, тогда незачем было бы вообще создавать эту организацию: ведь у США и без того достаточно разведывательных органов (о которых уже упоминалось выше). Поэтому концепция деятельности ЦРУ и предусматривает 10 % собственно разведки, а 90 % приходится на тайную подрывную работу.

Под разными терминами – «подрывная работа», «тайные акции», «тайные операции», «психологическая война» (и другими подобными словосочетаниями) – имеется в виду одно: тайная деятельность ЦРУ на территории других государств.

В служебных наставлениях американских спецслужб этот род деятельности ЦРУ определяется так: «Координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая прямые военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается, увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов».