Секреты, скрытые в шрамах - страница 111

– Знаешь, Эдвард, говорят, что младенцы не помнят, что с ними происходит… – задумчиво говорит Терренс. – Но у меня есть одно воспоминание… Мне тогда было два или три года, не знаю точно… И… Я помню, как отец сильно ударил маму по лицу. А перед этим громко кричал на нее, пока она пыталась успокоить его. Я тогда сильно испугался всех этих криков и начал плакать… Все эти крики сейчас звучат в ушах… Не помню, что именно они говорили, но родители явно очень сильно ругались.

Терренс переводит взгляд куда-то вниз, продолжая думать об этом воспоминании и успев немного побледнеть.

– А потом отец сказал матери, что собирает вещи и уходит из дома и семьи, – говорит Терренс. – И он действительно ушел… Я помню его упакованный чемодан… Он был черный… Но цвет потерял всю яркость и был каким-то блеклым… Да, я помню тот случай какими-то вспышками… Не помню всего… Но я знаю, что произошло в тот день, когда отец бросил нас.

– Значит… – задумчиво произносит Эдвард, будучи пораженным признаем Терренса. – Ты точно знаешь, что отец ударил маму по лицу?

– Это произошло у меня на глазах, – признается Терренс. – Я отчетливо помню тот звонкий хлопок по щеке… Припоминаю мамины слезы и мольбу не уходить, когда отец заявил об уходе из семьи…

– Ты уверен, что это было на самом деле? Может, ты себе это внушил? И вообще, как ты можешь помнить то, что было в первые года твоей жизни? Я-то свои вообще не помню, а ты умудрился запомнить такое!

– Не знаю, Эдвард… Но я почему-то помню именно тот момент… И не хотел верить, что отец уходит от нас с матерью… Не помню, спрашивал ли я о нем позже, но раз мама говорит…

– Э-э-э… – слегка хмурится Эдвард. – Ну а что насчет того, что он регулярно избивал маму? Ведь именно поэтому ты ненавидишь его. Неужели ты помнишь еще какой-то момент, в котором это происходило?

– Нет, таких воспоминаний у меня нет… Дело в том, что мне кто-то сказал об этом. А услышав всю твою историю, я уверен, что он мог пойти на подобное. Нормальный человек не стал бы так издеваться над женщиной и не относился бы к своему сыну как к половой тряпке, которого без зазрения совести выгнал на улицу. Прекрасно зная, что у него нет ни жилья, ни работы, ни денег.

– Но кто тебе сказал об этом? Мама не могла такого сказать, ибо она слишком яростно защищает отца! От кого ты услышал подобное? Кто до сих пор заставляет тебя считать своего отца подонком?

Терренс пару секунд молчит, пытаясь вспомнить лицо человека, который сказал ему об этом, но ему не удается это сделать, как бы сильно он ни старался.

– Не знаю… – качает головой Терренс. – Не знаю… Не могу вспомнить…

– А в каком возрасте тебе это сказали? – уточняет Эдвард.

– Тоже не могу сказать… Но точно знаю, что это было в раннем детстве…

– И кто это был: мужчина или женщина?

– Тоже не помню… Хотя помню, что голос был очень противный… Настолько ужасный, что меня до сих пор в дрожь бросает.

– И что, ты веришь в это с тех пор как услышал? Даже не попытался узнать правда ли это?

– Да… Это наложило яркий отпечаток в моей памяти. Я все еще помню это и стараюсь держаться подальше от отца.

Эдвард тихо выдыхает, с грустью во взгляде смотря на Терренса и пропускает пальцы сквозь свою копну волос.

– Ох, брат, зря ты так легко веришь тем, кто не знает, что было на самом деле, – задумчиво говорит Эдвард. – Может, какой-то злой чужой дядька или какая-то тетка сказали тебе подобное, а ты как наивный дурачок в это веришь. Разве кто-то еще может знать то, что произошло между родителями? Я не думаю!