Сексуальная жизнь в Древнем Риме - страница 46

Точнее говоря, уже в относительно раннюю эпоху считалось, что эта форма казни, применявшаяся и к свободным римским гражданам, и к побежденным врагам, недостойна свободного римлянина из правящего класса. Позже возникло представление, что только древние цари-деспоты могли подвергнуть такому наказанию свободного римлянина. Вот что Цицерон говорит в своей речи в защиту Рабирия (3, 10): «Эта заслуга… принадлежит прежде всего нашим предкам, которые, изгнав царей, не оставили в свободном народе и следа царской жестокости». И далее: «Во вкусе Тарквиния, надменнейшего и жесточайшего царя, эти твои слова, обрекающие на казнь, которые ты, мягкий и благожелательный к народу человек, повторяешь так охотно: «Закутай ему голову, повесь его на зловещем дереве». В нашем государстве, квириты, давно уже утратили силу эти слова, не только потерявшиеся во тьме веков, но и побежденные светом свободы»[41].

Так или иначе, несомненно, что примерно с момента возникновения республики каждый римский гражданин имел право апеллировать к народному собранию против смертного приговора, вынесенного магистратом (Цицерон. О государстве, ii, 31). Непреклонность, с которой исполнялись республиканские законы, видна из того, что Цицерона, нарушившего их, казнив сторонников Катилины, отправили в ссылку.

Конечно, критикуя римское республиканское законодательство, мы не должны забывать, что оно и не предполагало какого-либо гуманизма. Наоборот, оно было выработано правящим классом республики для узаконения своего единовластия и своей независимости от какого-либо отдельного правителя или должностного лица. Отсюда и следует, что народное собрание всегда могло вынести смертный приговор. Кроме того, только свободные граждане имели право апелляции. Опять же закон первоначально не запрещал военачальнику подвергать порке и казни любого своего подчиненного (в чине вплоть до центуриона) за трусость перед лицом врага (напр., Ливий, ii, 59). Лишь позднее военачальники были лишены этого права применительно к римским гражданам.

Другой вид смертной казни – вероятно, наиболее часто применявшийся римлянами – распятие. Это тоже очень старый обычай, и, хотя очень скоро он стал обычным способом казни рабов, первоначально предназначался не только для них. Ливий (i, 26) приводит весьма шокирующий рассказ о том, как победоносный Гораций убил свою сестру, которая оплакивала смерть своего жениха Куриация, убитого ее братом. Хотя, возможно, эта легенда была выдумана как объяснение старинного обычая; сам обычай, конечно, описывается Ливием так, как он должен был практиковаться в давние времена: «Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом: «Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях – о мертвых и о живом, – забыла об отечестве. Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!»

Черным делом сочли это и отцы, и народ, но противостояла преступлению недавняя заслуга. Все же Гораций был схвачен и приведен в суд к царю. А тот, чтобы не брать на себя такой прискорбный и неугодный толпе приговор и последующую казнь, созвал народный сход и объявил: «В согласии с законом, назначаю дуумвиров, чтобы они вынесли Горацию приговор за тяжкое преступление». А закон звучал устрашающе: «Совершившего тяжкое преступление да судят дуумвиры; если он от дуумвиров обратится к народу, отстаивать ему свое дело перед народом; если дуумвиры выиграют дело, обмотать ему голову, подвесить веревкой к зловещему дереву, засечь его внутри городской черты или вне городской черты». Таков был закон, в согласии с которым были назначены дуумвиры. Дуумвиры считали, что закон не оставляет им возможности оправдать даже невиновного. Когда они вынесли приговор, то один из них объявил: «Публий Гораций, осуждаю тебя за тяжкое преступление. Ступай, ликтор, свяжи ему руки». Ликтор подошел и стал ладить петлю.