Селфхарм - страница 2

Вибрирует телефон, Аня извиняется и выскакивает в коридор.

– Анна? Горелочкина? – говорят громко и энергично. – Это из «Арт энд блад». Ты ещё хочешь у нас работать? Есть место на таможне, интересно?

– Д-да.

– Подъезжай завтра к одиннадцати утра, введём в курс дела, – короткие гудки.

Возвращается в кабинет, губы невозможно заставить стянуться обратно.

– Парень позвонил? – понимающе кивает женщина.

– Не совсем. Знаете, мне, пожалуй, нужно уйти. И я, скорее всего, сюда уже не вернусь. Ивану передайте, пожалуйста.

Аня сгребает пуховик и выскакивает на улицу. На крыльце обматывает шею шарфом, надевает шапку, дотягивает молнию до подбородка. Ну что, «Арт энд блад», here I come!

– А вот и наша Аня!

С порога её встречает светящаяся в лучах солнца девушка с волнистыми волосами до лопаток и красивой фигурой, подчёркнутой обтягивающими джинсами и жакетом до талии. Представляется Венерой, помощницей арт-директора фестиваля «Искусство ради искусства».

То, что предстоит работать именно на этом фестивале, для Ани новость. Работа на таможне – сказали по телефону, а Аня и не выяснила, что вообще надо делать.

Большое помещение с несколькими столами, стен почти не видно за театральными афишами. Прямо напротив входа и слева от него – две тяжёлые деревянные двери.

Венера проводит Аню мимо людей, не обращающих на неё внимания, и распахивает дверь слева.

На стене белеет растяжка с фигурными красными буквами:

Дирекция фестиваля визуальной культуры и перформанса «Искусство ради искусства»

Плакаты и афиши повсюду: Art Basel, La Biennale di Venezia, Московская биеннале современного искусства… На одном из плакатов изображено огромное серое здание, всё такое официозное и помпезное, а перед ним пьедестал: на таких обычно стоят статуи героев, но здесь вместо статуи… огромная рука с обрезанными пальцами, кроме одного, гордо торчащего вверх – среднего. Маленькими буквами в нижнем углу подписано: «L.O.V.E.» by Maurizio Cattelan.

Это знак! Это же точно знак. «Фак ю, фак ю вери вери ма-а-а-ач», – играет в голове что-то из Лили Аллен. Это её, Анин, средний палец торчит так гордо и решительно, ха!

Ещё плакат – совсем небольшой, со всех сторон как будто спрятанный, что неудивительно! Имя художницы – Dorothy Iannone. В центре изображена обнажённая женщина, её правая рука поднята вверх, соски нарисованы очень ярко, а вульва в треугольнике волос – розовая, крупная, решительная. Вокруг женщины – другие обнажённые люди, их тела сплетены в самых разных позах.

Аня краснеет, отводит глаза, есть в этой картине что-то ужасно стыдное, отталкивающее, как будто она часть какого-то другого, параллельного мира, в который Ане доступа нет.

закупоренная

Слово волной прокручивается в голове и исчезает.

«The next great moment in history is ours», – гласит надпись сверху.

«Наш, наш, наш!» – кричит что-то внутри Ани.

И вся стена – в таком! Яркие, разные, сногсшибательные картинки. Аня всматривается в имена художников, пытается заучить на память, чтобы вечером дома погуглить их всех. Мышцы икр и ступней сокращаются и расслабляются, большие пальцы ног пляшут, надёжно скрытые мартинсами.

За одним из столов сидит мужчина, Аня видела с ним несколько интервью на Youtube. Пётр Дубовский, бессменный куратор «Искусства ради искусства». К его уху прислонена трубка, он слегка поворачивает голову и машет Ане, не переставая говорить:

– …творчество Абрамович – это не просто сидеть весь день и смотреть людям в глаза! Вы ознакомьтесь с этой кинокартиной, «В присутствии художника», там прекрасно показано, как филигранно, до фанатизма, Абрамович продумывает каждую акцию, каждый свой перформанс.