И Гордон не одинок в своем мнении. В статье New York Times об участившихся случаях самоубийства среди пятнадцати-двадцатилетних людей в США на эту тему высказался Грегори Иллс, директор отдела психологической помощи в Корнельском университете, который считает, что социальные медиа «сильно усугубляют распространяющееся среди студентов неверное представление о том, будто бы их сверстники не испытывают проблем». Когда студенты, обратившиеся за психологической помощью, говорят, что все остальные в кампусе выглядят счастливыми, он отвечает им: «Я хожу и думаю: „Этот лежит в больнице. У того расстройство питания. А вон тот парень сидит на антидепрессантах“».
Похожими наблюдениями со мной поделилась подруга, которая работает медсестрой в психиатрической клинике и видит шокирующий рост числа случаев «хронической неудовлетворенности», как они с коллегами это называют. Я слышал об этом и от своих респондентов. Взять, к примеру, Мередит [12] – студентку-гуманитария, которая когда-то перерезала себе запястья в ванной. Она считает, что социальные медиа сыграли существенную роль в ее попытке суицида. «Я выросла в эпоху, когда социальные сети стали очень популярны, – объясняла она мне. – Раньше, когда я была моложе, у нас был мессенджер AOL, и твоя крутизна зависела от количества друзей. Затем стал популярен фейсбук. И это было для меня настоящим вызовом, потому что мне было неприятно видеть в нем все эти посты».
«Какие именно посты?» – спросил я.
«Да просто видеть, что люди очень счастливы. Это было как будто показухой какой-то. Когда люди писали что-то типа «О, я обожаю свою жизнь», это было тяжело воспринимать, потому что я тоже хотела так себя чувствовать, но не могла. Однако я тоже постила всякое, чтобы не отставать».
* * *
Если все это верно, то можно предположить, что мы живем в эпоху перфекционизма, а совершенство – смертоносная идея. Не важно, дело ли в социальных медиа, или в давлении, заставляющем людей стремиться к невозможно «идеальному» варианту нас самих в XXI веке, или в желании иметь безупречное тело либо преуспеть в карьере, или во множестве иных вариантов, нагружающих нас завышенными ожиданиями; возникает впечатление, что мы создаем для себя такую психологическую среду, которая слишком ядовита для жизни. Люди страдают и гибнут под бременем придуманного «я», которым им не удается стать. Это, конечно, не значит, что перфекционизм – единственная проблема или что он характерен исключительно для нашей эпохи. Существует масса путей к суициду и членовредительству, и кроме того, каждое поколение наверняка тяготилось возложенными на них несправедливыми ожиданиями. Но если Рори, Гордон и другие правы, то современной культуре присуще нечто такое, что может быть особенно опасно.
Я хочу выяснить, как до этого дошло, и, следовательно, мне придется пуститься в два отдельных исследования. Во-первых, мне нужно изучить эго – механизм, объединяющий желания, убеждения и личные качества и делающий нас теми, кем мы являемся, – ведь повреждается именно эго. Конечно же, разные «я» отличаются друг от друга, но я намерен заглянуть под их обертку и рассмотреть фундаментальные основы их работы. Мы все ощущаем на себе эту силу: именно эго заставляет нас думать о своем статусе и привлекательности, достижениях и нравственности, наказаниях и идеалах. Мы чувствуем, что именно наши уникальные «я» вовлекают нас в конфликты, заставляют любить и мечтать, однако то обстоятельство, что все люди подчиняются сходным моделям поведения, подтверждает, что существуют законы и принципы – некий аппарат, система. Этот аппарат начал складываться миллионы лет тому назад. Проследив его эволюцию и разобравшись в его устройстве, я рассчитываю понять, почему перфекционистские мысли могут вызывать нарушения в его работе, причем настолько серьезные, что он часто уничтожает сам себя.
