– Капец! – бледнеет. – Демьян? Он, да?
Я начинаю въезжать в ее рассказ и киваю.
– Это ничего не значит, Матюша. Вообще! – хватает она меня за руки. – Ты в сто раз лучше, клянусь! Ты просто обидел меня, я решила таким образом отомстить тебе.
– Я виноват, значит? – смотрю на нее холодно и равнодушно.
– Конечно! – эмоционально всплескивает она руками. – Мне нужно постоянное внимание. А посмотри на себя. Ты вечно с парнями тусишь, мне ни одного комплимента не сделал.
– Какие комплименты, Вика? Я говорил тебе, не качай губы, ты же меня не слушаешь!
– Я так выгляжу дороже! – вскидывает она подбородок. – Тем более, ты сам сказал, что ощущения приятнее, когда я тебе сосала!
– В смысле дороже? – я начинаю заводиться. Пиздец, замутила с этим долбоебом Демьяном, а я еще и крайний? – Ты что, товар?
– Какое право ты имеешь меня оскорблять, Кремлев? Да это я с тобой расстаюсь, понял? Пошел ты!
– Всего хорошего, Вика! – усмехаюсь я.
– Я сейчас же звоню папе, и он меня заберет. Ясно?
– Ты можешь делать все, что хочешь! – пожимаю плечами.
– И знаешь что? – оборачивается она, сердито шагая к палатке. – Демьян меня поласкал вчера там, куда ты и не суешься со своими принципами, не пальцами, а языком. И мне понравилось!
– Нашла, чем гордиться! Лучше бы молчала!
– Вставай, лежебока! – тянет с меня одеяло бабушка.
– Который час? – спрашиваю, с трудом разлепляя веки.
– Одиннадцать уже! Пора подниматься, скоро родня уже приедет. Мы с мамой все приготовили, иди на стол накрывай.
– Ой! – стону я. Голова просто раскалывается. Видимо, он недосыпа, потому что я не так много выпила вчера.
– Ты во сколько явилась вчера, стрекоза? – лукаво смотрит на меня бабуля.
– Не знаю, – потягиваюсь на кровати. – Часа в четыре, может.
– С Демьяном гуляла? Я слышала, Пиратка лаял.
– Нет, ба. Не с Демьяном. Мы расстались.
– Да? – удивляется она, усаживаясь рядом. Жуть как любит слушать истории любви. – А что такое?
– Ой. – морщусь я. – Да много всего. У нас и не отношения были, а непонятно что.
– Помиритесь еще! – машет бабушка рукой, явно теряя интерес. – Милые бранятся только тешатся.
– Вот еще! Он мне с Заусенкой изменил!
– Да? – тут же возвращается на место бабуля. – С Юлькой, что ли?
– С ней, ага.
– Ты хоть не плачешь, моя красавица? – гладит меня по голове своей теплой ладошкой. От нее пахнет тестом и немного зеленым луком.
– Вот еще! Пусть он плачет. Просто, обидно немного.
– Ну, в таком возрасте, кто доступнее, с тем и веселее. Все, Лелька, поднимайся. Мама там кофе сварила, на столе молоко свежее от Зорьки. Иди умывайся, я кровать за тобой заправлю. И в зеркало посмотрись, как панда, ей богу!
Я отправляюсь в ванную комнату, где быстро принимаю душ, волосы укладывать долго, я их просто заплетаю в косу. Запрыгиваю в летний сарафан, и захожу на кухню.
Мама с бабушкой постарались на славу, наготовили кучу еды и даже испекли пирожки. Сегодня у деда Сережи поминки, в этот день у нас всегда много гостей. Сначала мы собираемся у нас в доме, а потом все вместе идем на кладбище, где похоронен дед, прабабушка и прадедушка, еще какие-то дальние родственники. Я каждый раз пытаюсь запомнить, кем они мне приходятся, и всегда забываю.
– Мне немного совестно, – вздыхаю я, усаживаясь за стол. Рука сама тянется налить молоко, а в другой руке уже зажат пирожок. – Не помогла вам совсем.
– Ну, хоть совесть еще имеется! – хмыкает мама, заправляя винегрет постным масло.
