Сельсовет - страница 3

Прокоп обратил внимание, что его напарник всё чаще называет его не по имени, а по прозванию. В один из вечеров Забота поинтересовался, когда и почему его прозвали Заплатой?

– Это не меня так прозвали. Прозвание я унаследовал от отца, а тот – от деда. Дед же получил его за то, что после смерти супруги, через отведённый для скорби срок, стал сожительствовать с рано овдовевшей соседкой. Односельчане смеялись: «Поставил мужик заплатку на прореху, закрыл свободное место. Жизнь не терпит пустоты!». Так что я здесь совсем ни при чём, – заключил хромой напарник. – Мне не очень нравится это прозвание, потому я решил, что иначе мой род будет подчёркивать свою особенность. Начиная с меня мой род станет чередовать имена наследников, называя мальчиков либо Прокоп, либо Алексей. Даст Бог женюсь, и если родится сын, назову его Алексеем.

– Кстати, – поддержал беседу Забота, – я давно собирался с тобой об этом поговорить. Дом будет готов к следующей осени, а в новый дом следует ввести заботливую хозяйку. С этим не стоит спешить, но и откладывать ни к чему. Время сейчас сложное, оно требует решительности во всём, в том числе и в продолжении рода.

Заплата целиком и полностью был поглощён строительством своего жилища, а также обсуждал со строителями возможное возведение других домов нового поселения, что в итоге должно превратить пока ещё одиночную застройку в крепкую, основательную деревню, в которой каждому будет привольно жить. Пусть земля вокруг не самая подходящая для земледелия, зато лугов для выпаса скота предостаточно, плюс холм находится между руслами рек Сить и Облужья. Значит, жители будущей деревни смогут разнообразить свой стол продуктами, добываемыми в этих небольших, но щедрых на дары речках. Какая может быть женитьба, думал новосёл, если у него нет времени на отдых, и он до сих пор не знает ничего о тех, кто живёт рядом, в возникающих там и тут поселениях. После битвы, понимая, что завоеватели не собираются вмешиваться в жизнь уцелевших русичей, не являющихся ратниками, уцелевшие люди стали вылезать из своих временных укрытий и принялись осваивать новые пустынные территории. Пока ещё местность была необжитой, заброшенной, пустынной. Однако население увеличивалось с каждым годом, между деревнями налаживались коммуникации.

Мысли о создании семьи в последнее время казались Прокопу просто смешными. О какой семье может идти речь, когда он по-прежнему неуклюже хромает и мало пригоден к тому, чтобы обеспечить необходимым не только себя, но и жену с детьми. Нанимать кого-то для помощи он не имеет возможности. Всех богатств при нём – одна сабля, подаренная другом-напарником Заботой, больше ничего нет. Свежесрубленный дом – тоже больше заслуга лекаря и его друзей-плотников, чем его. Несмотря на то, что с плотниками ему приходилось общаться каждый день, найти понимания не удавалось. Да, они при необходимости разговаривали, но жили по-прежнему каждый в своём мирке. Неизвестно как бы пошло дело, если бы не вмешался случай.

После очередной отлучки один из плотников, назвавшийся Тихомиром, вернулся с сестрой, которую он решил вывести в «большую жизнь» из болотной глуши. Девушка была тихая, как и Тихомир. Даже между собой сестра и брат общалась сдержанно, словно боялась проронить лишнее слово. С чужими людьми она не разговаривала вовсе, только испуганно вращала большими голубыми глазами да вздрагивала при каждом слове, в котором была хотя бы одна твёрдо звучащая буква. Сначала Прокопу девушка совершенно не приглянулась. «Дикая слишком», – решил он и перестал обращать на неё внимание, в лучшем случае считая ещё одним членом бригады плотников. Через некоторое время Заплата заметил, что брат о чём-то настойчиво разговаривает с сестрой, то и дело переводя взгляд на хозяина нового дома. После того разговора с братом девушка стала прислушиваться ко всему, что говорит Прокоп, старалась услужить. «Видимо, посчитала меня за важного человека, от которого многое зависит», – решил Заплата. Когда в избе сложили большую печь, Прокоп подумал, что дому необходима хозяйка, которая станет следить за чистотой, создавать уют и готовить пищу для достаточно большой бригады. Собрался даже поговорить об этом с Тихомиром и самой девушкой, которую звали непривычным именем – Амелфа. Брат в общении упрощал труднозапоминавшееся, по мнению Заплаты, имя, называя сестру – Амела. Прокоп решил, что последует примеру Тихомира. Девушка приняла его попытки с благодарностью. Видимо, такое обращение напоминало ей дом, семью и всё то доброе, что осталось в прошлом, в светлом далёком детстве, где не было хлопот и забот, преследующих едва не на каждом шагу любого взрослого человека.