Я усмехнулся этой мысли и отмел ее в сторону.
Де Сента всегда забавляла моя нелюбовь к духовенству, он считал ее правильной, называя всех представителей церкви шарлатанами в рясах, спекулирующими на людском доверии. Поэтому о личном между лордом и аббатисой и речи быть не могло, максимум о знакомстве.
Тут определенно было что-то еще… Чего я пока не очень понимал.
Может, нужно копать с иной стороны? Аббатисе сто семьдесят, и она вполне могла являться какой-нибудь дальней родственницей де Сента — скажем, кузиной бабушки. Это бы объяснило некоторые странности в ее поведении, такие как плохо прикрытые переживания и волнения, когда речь заходила о градовладельце Локшера.
В этом и других отношениях аббатиса плохо умела скрывать свои чувства. Старалась, и все же реакции были заметны. Будто она не опытная двухвековая тетка, а юная дебютантка на балу.
По крайней мере, краской она заливалась именно так — подобно неопытной нимфе, которую поймали нагишом.
Я прикрыл глаза и вспомнил, как застал Эрнесту в ванной, как она смутилась и вспыхнула подобно огню.
И о чем я только думаю!
Отвесив себе мысленную пощечину, заставил себя заняться более полезным делом. В сундуке, путешествующем со мной, имелся дорожный набор письменных принадлежностей, и я составил небольшое письмо.
Планировал отдать записку кому-нибудь из своих людей и пустить вперед себя по королевскому тракту. Одинокий всадник в несколько раз быстрее, чем обоз с грузом и пассажирами.
Писал я своему давнему другу — Артуру Локку. Он, как и я, обучался в Велигорском университете, но после учебы, приходясь сыном столичному текстильному магнату, занялся семейными делами. Насколько мне было известно, именно дом Артура поставлял духовенству ткани для их “божественных одежд”. А значит, у него были связи в ордене.
А вопрос меня волновал очень простой: что он сможет узнать об аббатисе Эрнесте де Латиссе?
Любопытство по сути блажь, да и только, но уж очень мне захотелось узнать побольше о своей странной спутнице. Ничего предосудительного…
Впрочем, возможно, завтра она откажет мне в путешествии. Все же я сильно ее задел.
И зачем только?
Почему-то рядом с ней я начинал себя вести по-мальчишески. Мне определенно доставляло удовольствие ее дразнить, будто я подросток какой, а на кону не моя свадьба и перспективы.
Аббатиса ведь вполне могла разрушить все одним словом Верховному отцу, а тот имел огромное влияние если не на самого короля, то на принцессу — чересчур набожную и правильную.
Я прикрыл глаза, вспоминая наши короткие пересечения с Иолантой. Холодная и бледная, похожая на аквариумного сома, и такая же инертная.
Уверен, не будь у девчонки статуса королевской дочери, она бы добровольно ушла в монастырь, но таких вольностей ей попросту не позволяли.
Так же как и аббатиса, принцесса всюду ходила с томиком Библии и носила исключительно хламиды в пол. Вот только от Эрнесты даже на расстоянии ощущались огонь и энергия жизни, а Иоланту постоянно хотелось ткнуть палкой, как медузу, выброшенную на берег. Проверить: жива она вообще или нет.
Брак с ней мне представлялся унылым и скучным: мы будем видеться пару раз в месяц, а после рождения наследника она уедет куда-нибудь за город, чтобы мы не докучали друг другу своим нахождением рядом. Она будет молиться, а я начну заниматься делами, возможно, даже заведу любовницу…
Эта мысль меня повеселила, отчего-то представил, как в очередном покаянии рассказываю о своих планах аббатисе и она очередной раз вспыхивает в праведном гневе. В ее глазах, должно быть, я невероятный грешник.
