- А… где сейчас животные? – зачем-то продолжала я терзать вопросами парнишку, пожалуй, в большей степени из-за невольной к нему симпатии, чем из искреннего интереса к теме беседы.
- Погибли, сьера, – удручённо сказал мальчик. – Ящеры погибли, и черепаха, и сье Роджер, вот, говорят, безмозглые они, а всё же понимают, и как хозяина не стало, так вот и их, одного за другим… А птиц, говорят, выпустил кто-то, тут я не знаю. Раз – и не стало их, птиц-то, но не до того всем было, вот оно как.
- Понятно, – механически отозвалась я, испытывая огромное желание потрепать мальчика за вихрастую макушку, как проделывала это с Браем, когда он был младше и не чуждался сестринских нежностей. – Как жаль…
- Рыбы вот остались.
- Рыбы?
- Да, в королевском саду стоит аквариум. Мой отец за ними присматривает! – очень гордо добавил мальчик.
А я подумала о том, кто же и зачем мог выпустить королевских птиц. Был ли это жест мстительной злости против любимцев последнего из рода Цеешей – или же протест против неволи, отчаянный крик о свободе того, кто, рожденный для неба и ветра, по чье-то прихоти был вынужден смотреть на тёмный и тесный человеческий мир сквозь прутья решётки?
24. Глава 10. Распорядок продолжает нарушаться.
Я отложила ненавистную иголку и мрачно уставилась на белую ткань. Сьера Марана вышивала хорошо и быстро, у меня же получалось в лучшем случае что-то одно из двух. От традиционных изображений милых кроликов, пташек и цветов сводило зубы: трудно было представить что-то более далёкое от моих мыслей и душевного состояния. Я перевела взгляд на Фрею и Далаю, сидящих на дозволительном этикетом расстоянии и всё равно навязчиво близких. Далая почти не поднимала глаз и молчала, чем вызывала мою глубочайшую признательность, а вот светловолосая Фрея словно давила улыбку, и это раздражало невероятно. Ловкие пальцы фрейлин так и мелькали, нитки, иголки… Я положила пяльцы на колени, поймала взгляд Фреи и сказала:
- После ранения рука отчего-то стала хуже меня слушаться.
- Позвать целителя, сьера? – откликнулась блондинка, а я покачала головой:
- Просто нужно время.
Взгляд у неё был какой-то… странный. Что я сделала не так? Не те интонации, не те слова? А ведь она спит с регентом и может донести свои подозрения до него. Но я слишком мало общалась с настоящей Мараной и плохо поняла, какая же она на самом деле. В любом случае, выходило гадание на осиновой коре, так что стоило ли сокрушаться?
Снова посмотрела на лежащую на ткани иголку. Сплавы ощущались слабее чистых металлов, но всё же… Если уж силами Высших мне достался магический дар, то почему такой бесполезный? Лучше уж лекарский. Или дар заклинателя погоды – в древности, говорят, и такие были. Я прикрыла глаза, но иголку чувствовала, как и множество других серебряных, золотых, стальных, железных и медных изделий, наполняющих комнату некоронованной королевы Эгрейна. Зачем мне это всё?
Ненавижу шить.
«Дзын-нь!» – раздалось едва слышно в полной тишине комнаты, я открыла глаза и увидела, что игла лежит на полу. Обе фрейлины деликатно не отрывались от своих работ: если внезапно ставшая криворукой госпожа молчать изволит, они тоже будут молчать.
- Я не хочу сегодня больше вышивать, – решительно сказала я, и девушки с готовностью отложили свои пяльцы. Выжидающе смотрели на меня, а я мысленно отправила их к Слуту для самых кровожадных экзекуций. Зачем нужно это постоянное сопровождение? Чтобы я не сбежала? А стража на что? Чтобы не самоубилась? Так не надо королев до такого состояния доводить! Чтобы не скучала? А ты спроси для начала, чего сьера королева делать желает! Например, пяльцы надеть на чью-то чугунную голову и иголки вогнать поглубже, прямо в мозг.
