- Как ты узнал, что кто-то покинул лагерь? - первая подала голос она, когда пучок соломы наконец разгорелся от искр.
- Проснулся оттого, что мимо меня прошли, - Тагар сунул горячую сухую траву во внутренность костра и принялся подкладывать в несмелое пламя тонкие веточки. – Сначала думал, приснилось… Или… мало ли какая нужда. А потом понял, что в лагерь так никто и не вернулся, - рыжие блики разгорающегося костра подсветили тревожную складку между его бровями. - Далеко ушла. А самое главное – быстро. Я почти сразу отправился по следам, но так и не увидел её.
- А кто пропал-то?
- Узнаем, как все проснутся, - мрачно ответил охотник.
И тут же встал с бревна, подвесил котёл с водой над костром, немного повозился в кухонной сумке и бросил в ещё холодную воду горсть сухих чёрных листьев – неправильно, так чай получится не особенно вкусным. Тривия, увидев такое, непременно начала бы ворчать, но Ринайя смолчала: Тагару и так не по себе.
Солнце подсвечивало деревья до середины, когда люди в лагере зашевелились. Тревожная весть быстро облетела проснувшихся, и горстка маэвцев собралась вкруг пустующей лежанки пропавшей девушки. Ушла Эсмина: дорожная сумка покоилась в изголовье, постеленный на земле плащ был почти не смят. Из-под свертка с одеждой выглядывало острие меча.
- Даже оружия не взяла. - Иагон озвучил то, что о чем думал каждый. - И куда ее понесло?.. Неужели домой?
Все мрачно переглянулись, но промолчали. Охотник затронул тему, которую предпочитали не обсуждать.
Из деревни в лес отправились семь девушек: Эсмина, Мара, Сольга, Клоя, Яра, Хазрель и сама Ринайя. Их сопровождало несколько парней-защитников и пожилая травница, ведущая отряд по бурелому, руководствуясь то ли интуицией, то ли подсказками, которые давали духи. С Марой и Сольгой она была неразлучна с самого детства, с Ярой и Хазрель с самого же детства враждовала. Клоя находилась где-то посередине, примыкая то к одной, то к другой компании.
Эсмина же была тихоней и одиночкой. В разговоре чаще всего отмалчивалась, либо соглашалась с чем ни попадя, лишь бы от нее поскорее отстали. И Ринайя так для себя и не решила, презирает она землячку за бесхребетность… Или уважает за умение быть одной?
Даже сейчас, когда Эсмина пропала, Ринайя не могла ответить себе на этот вопрос. Ясно одно: девушку надо найти. Своих бросать нельзя.
- Что скажешь, вещунья? – Тагар сел на корточки напротив старухи, которая тоже проснулась и выпила заново заваренного чаю, закусив его сладкими кореньями, целый мешок которых несли специально для неё.
- Надо идти, - ответила Тривия, едва отворив узкую прорезь рта, которая смотрелась на её смуглом лице, как трещина на потемневшей от времени доске. - Время не ждет.
- А вдруг она решит вернуться? - Ринайя сама не поняла, как осмелилась спорить с травницей, которая негласно считалась главной в отряде.
А та, вместо того, чтобы поставить дерзкую девчонку на место, задумалась. Потом отставила в сторону чай, вылила в еле тлеющий огонь остатки воды из котелка и голой рукой поворошила стремительно чернеющие, отчаянно шипящие угли.
– Сворачивайте лагерь пока… Я посоветуюсь с духами.
Тривия встала с бревна и с удивительным для ее возраста изяществом опустилась на колени перед костром. Черная юбка с белым орнаментом по подолу легла на землю, а сама старуха сгорбилась и, закрыв глаза, принялась напевать монотонную песню на незнакомом языке. Дым и пар от все еще горячего кострища окутали ее фигуру, и Тривия с Тагаром поспешили убраться подальше: магия не терпела присутствия посторонних.
