* * *
Шаг… снова шаг… ещё, и ещё один. Звериные тропы всё время увиливали в стороны, и часто только Тривия да идущие впереди мужчины протаптывали путь в густом разнотравье.
Но в какой-то момент Ринайя поймала себя на мысли, что ей всё равно – она больше не думает о правильности пути, о его тяготах и даже об опасностях, подстерегающих отряд на каждом шагу…
Шёпот демиурга всё ещё звучал в её ушах…
Его ночные прикосновения остались на её коже пульсирующими точками, горячими участками – отметинами, незаметными стороннему глазу. А иначе почему ей кажется, что она чувствует руки бога на себе прямо здесь и сейчас?
Впереди уверенно шагали Иагон и Сольга, позади – тихо переговаривались Мара и Тагар. Друзья, не сговариваясь, прикрыли Ринайю со всех сторон – от Хазрель, которая висла на Клое и только делала вид, что убита горем. Когда Ринайя выныривала из своих грёз и воспоминаний о вчерашней безумной ночи и нечаянно оглядывалась назад, она натыкалась на тяжёлый взгляд рыжей, прицельно направленный на неё.
Обряд прощания с Ярой – быстрый и скомканный – запомнился воплями ее подруги.
Сначала врагиня злилась на Ринайю и на тех, кто старался её удержать. Потом рыдала. Потом вдруг начала убеждать окружающих, что Яра жива, просто крепко заснула. Когда же Тривия сварила успокаивающий отвар, его пришлось остужать и чуть ли не насильно вливать в вопящую девицу.
По этому поводу Сольга даже шепнула:
- Да если б она не орала, как в заборе застрявшая, Тривия бы по-человечески всё сделала. И обряд бы провела, как положено, и времени бы дала попрощаться.
Но Тривия заметно торопилась, и отряд вышел сразу, как только смог, без оглядки на то, что Хазрель ещё не успокоилась и выла дикой волчицей.
Она перестала вопить только тогда, когда травница, обеспокоенная чрезмерным шумом, производимым отрядом, приказала ей замолчать. Но продолжила стенать раненым зверем, кусая ладонь и спотыкаясь о каждую корягу. Ринайя, Мара и Сольга переглядывались, утомленные этим спектаклем. Веселиться не веселились, но и страданий убитой горем маэвки не разделяли. Может потому, что были привычны к смертям - соплеменники уходили из жизни регулярно: чаще, конечно, погибали охотники, наткнувшиеся на когти диких животных иль встретившиеся с перекидышами. Но и девушки умирали тоже - чаще всего при родах.
А, может, трудности похода обрубили возможность к сопереживанию. Как бы то ни было, Ринайя четко осознавала, что не станет скучать по Яре. И как относиться к тому, что, вероятно, у черноволосой маэвки был шанс спастись, но приход демиурга свел его на нет, она тоже не знала... Пока.
Часы пути сделали своё дело – сначала Ринайя погрузилась в воспоминания о прошедшей ночи, чтобы отвлечься от тяжёлых дум. А потом поняла, что при малейшей возможности мысленно перемещается во влажную ночь, пропитанную ароматами леса и запахом его тела – незнакомым, сложным, раскрывающимся по-разному на его разогретой коже, одежде и волосах…
Сверху начало капать. И только тут Ринайя заметила, что вокруг заметно стемнело, а небо заволокло тёмно-серыми тучами. Пение птиц смолкло, зато над ухом тревожно жужжали комары.
Чащу озарила вспышка. Это продолжалось всего мгновение, но Ринайя тут же почувствовала: в дело вступила ЕГО энергия, его суть – мощная, опасная, неизученная. Теперь она поняла, чем пахнет тело бога – оно пахнет грозой. Невесомым свежим воздухом, настолько прозрачным, что, казалось, демиурга окутывала первозданная пустота…
