Семь ночей с Посейдоном - страница 4

И вдруг – удар. Запах.

Лимон. Эльдер. Лето. Детство. Письмо, рваное в чужих руках. Воспоминание, пронзившее, как молния.

Он не видел её лица. Но в его теле что-то дёрнулось. Пронеслось. Замерло.

Это она.

Она проходила мимо, ни о чём не догадываясь. Лёгкая походка. Тонкая талия. Полуприкрытая маской щёка – с той самой родинкой, которую он помнил лучше, чем собственные ладони. Он почувствовал, как под кожей поднимается что-то горячее, плотное – желание. Но не плотское, не только. Желание узнать, подойти, владеть моментом, не отпустить больше никогда.

А Ким… Её тоже дернуло.

Этот мужчина. Он был как скала. Как защита. Как опасность. Она не знала, кто он – но её тело знало. Точно. Безошибочно. Её дыхание сбилось, как только он оказался рядом. Она не позволила себе посмотреть прямо в лицо, но ощущала: он видит. Он видит её. Каждую клетку, каждый изгиб.

Когда он подошёл – слишком близко – она даже не сделала шаг назад. Он склонился к её уху. И голос его был низким, как гроза за окном два часа назад:

– Ты пахнешь, как память.

Её сердце замерло.

Он не сказал имени. Он не коснулся кожи. Он просто был. Как знак. Как угроза. Как предвкушение.

На следующее утро, вернее – ближе к полудню, город только начинал просыпаться. Офис был официально закрыт, сотрудники отсыпались после карнавальной ночи, залитой вином, музыкой и масками. Все – кроме него.

Шейн не сомкнул глаз. Он лежал на идеально выглаженных простынях своего гостиничного номера, но его тело было взведено, как струна. Мысли вновь и вновь возвращались к ней – к девушке с маской и лимонно-эльдеровым ароматом, в которой было нечто до боли знакомое.

Её кожа – фарфорово-белая, словно никогда не знала солнца. Глаза – яркие, зеленые, словно пронзали насквозь. Волнистые каштановые волосы, собранные небрежно в пучок, казались созданными для того, чтобы распускаться под его руками. Пышная грудь, тонкая талия, мягкие бёдра – всё в ней кричало о жизни, о женщине, которую невозможно забыть.

Он чувствовал, как сжимаются мышцы живота, будто только что вышел из тренажерного зала после безумной нагрузки. Но никакой спорт не мог объяснить ту напряжённую пульсацию внизу живота, то дикое желание, которое гнало кровь по жилам. Её образ не отпускал. Он знал – если не найдёт её, сойдёт с ума.

А в это же утро Ким лежала в своей постели, полунакрытая лёгким пледом. Солнечный свет едва проникал в комнату сквозь плотные шторы, и всё вокруг казалось замершим. Но внутри неё – бушевал ураган.

Ночь была как мираж. Она вспоминала прикосновения, взгляд, тяжесть мужской руки на талии. Необъяснимая, почти болезненная тяга к незнакомцу, которого даже не видела полностью. Он появился из грозы, как наваждение, и ушёл, оставив след, будто отпечаток на коже.

У неё был небольшой опыт в отношениях. Несколько романов, симпатии, даже разочарования. Но такого… чтобы она проснулась с этой жаждой, с этим внутренним трепетом – не было никогда. Что-то в нём выворачивало её наизнанку. Она чувствовала себя женщиной, желанной, хрупкой и сильной одновременно.

И больше всего её пугало то, что она не знала его имени.

Офис был холоден и тих, как утро после шторма. Пустые столы, слабо гудящий кондиционер и кофе, который помощник поставил перед ним, остыл быстрее, чем успел остыть его гнев.

Шейн стоял у панорамного окна, глядя на пробуждающийся город. Внутри него бурлило раздражение. Он приехал с серьёзными намерениями, с чётко составленным графиком, а организация приёма оказалась… мягко говоря, неидеальной. Что-то пошло не так ещё с момента прибытия: логистика, жильё для персонала, детали круиза – вся эта мелочь, которую должны были отточить до автоматизма, подводила.