На другом конце мама стучит клавишами.
– На сайте паромной компании?
– Нет, на сайте «Романтичного берега Каталины». – Я сдаю в багажную каюту чемодан и большую сумку, освободившейся рукой подношу телефон к другому уху. – В письме есть ссылка, нажимаешь на нее, переходишь на новую вкладку, вводишь код и получаешь билет.
– Ох эти технологии… – вздыхает мама и снова стучит по клавиатуре.
Паром не отличался роскошной обстановкой. Ничего общего с круизным лайнером, на который меня затащили родители на свою пятнадцатилетнюю годовщину. Обстановка больше напоминает боулинг середины девяностых: пластиковые стулья и ковер, настолько пестрый, что кажется, будто смотришь на него под грибами. Здесь даже есть буфет – прямо посреди палубы.
– Вроде получилось, – объявляет мама. – Тут написано, что они выслали подтверждение. Куда его отправили?
– Наверное, на твою электронную почту.
Еще одна серия щелчков.
– Нашла. Ты уже на корабле?
– Да, я тут, – отвечаю я, остановившись в одном из проходов и оглядываясь в поисках знакомых лиц. Никого. Возможно, прочие счастливчики, участвующие в свадебной церемонии, поплывут на других паромах. Я отхожу в сторону, чтобы пропустить семью из пяти человек, за ними тянется пляжный аромат солнцезащитного крема. – И да, тут мало что изменилось, если ты хочешь спросить.
– Почти десять лет прошло, – говорит мама после краткой паузы, в ее голосе звучат знакомые печальные нотки. – Жду не дождусь, когда побываю там снова.
Когда я была маленькой, мы ездили на Каталину почти каждое лето, потому что мои родители провели там медовый месяц. А летом в старших классах я даже работала спасателем в одном из летних лагерей на острове. Но все закончилось, когда мама с папой расстались. Авалон таит в себе слишком много воспоминаний, которые стали приторно-горькими после того, что произошло. Если мама решилась побывать на острове, то, возможно, наконец-то готова эти воспоминания принять – и забыть все, что натворил папа. Правда, не могу сказать того же о себе.
Но я не знаю, как это выразить, и не уверена, что хочу, поэтому меняю тему:
– А ты знаешь, что в песне «Twenty Six Miles»[21] поется о расстоянии до Лос-Анджелеса? Бред, если вдуматься. Из Лос-Анджелеса даже паромы не ходят.
Я отдаю деньги, чтобы запарковать свой старый пикап на две недели в грязном гараже в Лонг-Бич – эти расходы, к сожалению, пакет «Романтичный берег Каталины» не покроет.
– Марго, это всего лишь песня. Думаешь, The Beatles тоже пели о настоящей подводной лодке?
– Между художественным вымыслом и дезинформацией большая разница, – ворчу я. Бессмысленные песни – одна из самых раздражающих вещей, на мой взгляд. Если уж ты собрался сочинять текст о чем-то реальном, то потрудись хотя бы сделать так, чтобы он соответствовал правде. – Ладно, мне надо найти свое место. Перезвонить тебе?
– Уж будь добра, – с напускной строгостью отвечает мама.
Отключив связь, я подхожу к буфету в центре парома и покупаю банку Sprite по завышенной цене – помогает от морской болезни. Рядом сидит парень в зеленой бейсболке с эмблемой Калтеха[22] и в очках-вайфарерах[23]. Он, кажется наблюдает за мной, уперевшись локтями в колени, между ног болтается провод от наушников. Уголки его полных губ изогнуты в улыбке, на правой щеке появилась слабая ямочка. Он нерешительно машет мне рукой.
Я фыркаю. Ничего тебе не светит, дорогой.
