Теодор не заметил, когда Лард покинул Карнавал цветов. От греха подальше он увел будущую жену к зеленому лабиринту, где достало укромных мест, чтобы окончательно обаять девушку.
«Рано или поздно Безымянный остров вернется ко мне», - так он рассуждал, объясняясь в любви наивной принцессе. Других наследников у Эйгония нет, а потому Теодор прибрал бы через свадьбу с Виолой к рукам не только бесценный остров, но и всю Итару.
«На двух тронах не усидеть, поэтому законом введу Итару в состав Фарикии как одну из королевских вотчин».
Несмотря на далеко идущие планы, главной идеей, над которой усиленно работал Теодор, был волшебный камень. Принц не хотел ждать, когда Эйгоний отдаст богу душу и остров с Пиром сделается собственностью Фарикии. Ему он нужен был, как говорится, «здесь и сейчас», а потому, прося руки Виолы, Тео сделал особое ударение на том, что желал бы видеть Дикую бухту в приданом невесты. И Эйгоний пообещал!
Теодор потирал руки, представляя, какие просторы открываются перед хозяином месторождения Пира. Отец, хоть и имевший сильный голос среди королей Арагии, вел осторожную политику: никаких конфликтов и вмешательств в дела других королевств. Однако война вспыхивала то здесь, то там, да и дикие земли континента Хоггу дразнили неисследованными просторами, где всего-то и нужно было поставить на колени воинственных аборигенов, поэтому Теодор мечтал создать из Пира такое оружие, которое сделало бы фарикийского адмирала и его армаду непобедимыми.
Но вмешалась третья сторона и порушила все планы Теодора.
Увидев, что в перечне приданого есть Дикая бухта, но не включен Безымянный остров, фарикийскй принц вышел из себя. Он немедленно отправился в Итару и встретился с Эйгонием. Вот чего он никак не ожидал, что в ответ на его шантаж «не будет в приданом острова – не будет свадьбы», король Итары скажет твердое нет.
- Мы выполнили все условия, а потому не видим смысла отдавать то, о чем не было заранее оговорено. Безымянный остров останется во владениях Итары. У нас есть веская причина не отказываться от имущества, могущего принести пользу государству.
- Но у вас нет средств вести баснословно дорогую разработку месторождения, погруженного под воду практически весь год, - Теодор желал казаться хладнокровным, но его щека предательски дергалась. - Только могущественной Фарикии по плечу проведение подводной добычи.
- Пусть Фарикию не беспокоят трудности Итары.
- Не забывайте, что Безымянный остров изначально принадлежал не вам. Лишь горе моих родителей толкнуло их на безрассудный поступок: обмен гребешка из Пира на целую бухту, и потому я, как наследник, могу оспорить давний договор, сколько бы лет ему ни было. У вас простой выбор: или включить остров в приданое Виолы, или готовиться к войне.
Теодор был уверен, что при слове «война» Эйгоний дрогнет. Но у него даже не поменялся цвет лица. Он улыбнулся Теодору так, словно перед ним стоял не адмирал могущественного государства, а ребенок, лепечущий всякие глупости.
- Я понимаю горе ваших родителей и очень уважаю Вильхельма и Лючию, но позвольте спросить, на каком основании вы сейчас выставляете мне требования? Вы – король Фарикии? Нет? Отчего-то я думаю, что Вильхельм даже не подозревает, что вы размахиваете передо мной флагом войны.
- Я…
- На этом я считаю нашу встречу законченной. Мой секретарь проводит вас, - Эйгоний с достоинством кивнул и покинул комнату переговоров, оставив Теодора чувствовать себя дураком. Ох, как принц ненавидел, когда его выставляют сосунком!
