Семь процентов хаоса - страница 9

Приемная белоснежная и гладкая. Никаких острых углов, ничего лишнего. На кофейном столике в зоне ожидания стоит монстера в горшке. «Это тебе не дома», – думаю я. Хочется потрогать монстеру, проверить, настоящее это растение или искусственное.

– Роуз? – Мы едва переступили порог, а в холле уже звучит мое имя. Секретарша спешит из-за стола нам навстречу, на ней низкие кеды и худи, красное, как запрещающий знак. – Мы так рады, что вы приехали. Я Миа.

Она жмет руку мне, потом – папе.

– Вы, наверное, отец Роуз?

– Единственный и неповторимый, – отвечает он, и я стискиваю зубы, чтобы не поморщиться.

– Могу я вам что-нибудь предложить, пока вы ждете Эвелин? Воды? Чаю? – Она показывает на стеклянную дверь, потряхивая собранными в хвост волосами. – Есть комбуча на розлив. С голубикой и лавандой, с ананасом и куркумой или с яблоком и имбирем.

– Вода – отлично, – говорю я, и папа кивает.

– Присаживайтесь. – Миа взмахом руки указывает на белый кожаный диван, и мы направляемся туда. – Я сейчас. Утреннее совещание у Эвелин уже заканчивается.

Я присаживаюсь возле папы, разглаживая блейзер. Папа протягивает руку к монстере и трет листок двумя пальцами.

– Искусственная, – говорит он с улыбкой, склоняя голову набок. – Но на вид как настоящая.

– Я думала, ты захочешь комбучу с ананасом и куркумой.

Он начинает смеяться раньше, чем успевает прикрыть рот ладонью. Тут у меня жужжит телефон, я достаю его из кармана и вижу, что это Марен:

>Все самые лучшие пожелания во вселенной! Но, думаю, благодаря моему потрясному логотипу договор будет подписан, так что волноваться не о чем!

Я не успеваю ответить, Миа уже возвращается с водой и ставит стаканы на салфеточки перед нами.

– Спасибо, – говорит папа.

– На здоровье, – щебечет она перед тем, как скользнуть за свой стол.

– Здесь как на космическом корабле, – шепчет папа.

Убирая телефон в карман, я думаю только о том, что в следующем году это может стать моей жизнью. Что я буду приходить сюда каждый день. За стеклянной дверью видны длинные ряды столов, поставленных так, чтобы сотрудники сидели лицом к окнам, за которыми величаво высятся вдали зубчатые вершины гор. Все места заняты, люди в наушниках сосредоточенно смотрят в мониторы. Низкий гул голосов слышен даже отсюда. Работа идет слаженно, как в улье. А вот и королева пчел.

На Эвелин Кросс комбинезон цвета ржавчины. Светлые прямые волосы коротко острижены. В одной руке у нее планшет, другой она открывает стеклянную дверь. При виде меня ее лицо рассекает улыбка.

– Роуз Деверо, – произносит она. Ее голос звучит более властно, чем по телефону, как у человека, привыкшего, что ему подчиняются. – Эвелин. Мы безмерно рады, что вы здесь.

– Я тоже рада, – отвечаю я, и это чистая правда.

Меня охватывают самые разные чувства и ощущения – волнение, недоверие, смущение, тошнота. Я сглатываю. «Еще не хватало, чтобы тебя тут вырвало. Не смей».

– Пит, – говорит папа, когда Эвелин пожимает ему руку. – Спасибо за то, что пригласили Ро.

– Это нам надо ее благодарить, – отвечает Эвелин, распахивая перед нами другую стеклянную дверь. – Присоединяйтесь, пожалуйста. Все уже собрались.

Все? Эвелин проводит нас в конференц-зал, где уже сидят человек двадцать.

Как только мы с папой усаживаемся на свободные места у стола, все кресла поворачиваются к нам.

– Знакомьтесь, это Роуз и Пит, – говорит Эвелин.

Она садится во главе. Перед ней стоит высокий узкий стакан с водой, а в центре стола – стеклянный графин с водой и ломтиками фруктов: лимонов, лаймов, мандаринов. Мне вроде и хочется налить себе, но я не смею шевельнуться.