– А ты не расслабляйся, сосед! – сказал Айнар уже своим привычным голосом. – Мало ли кто может твои мысли подслушать, хорошо, если я, а ну как кто-нибудь из Совета?
– И не думал я ничего такого, – Ларс мучительно покраснел и взвалил молот обратно на плечо. – Я думал, почему у них мода такая, в три косы бороду заплетать, а? В наше-то время такого не было…
– Ты мне-то зубы не заговаривай, Ларс, – скептически приподнял левую бровь Айнар. Как у него получается задирать только одну бровь, вся деревня тоже обсуждала, но не так активно, как цвет бороды. – Я, что, первую весну тебя знаю? Я, что, не отличу, когда ты думаешь о косах Халвара, а когда о…
– Айнар! – шикнул Ларс, покраснев ещё больше. – Хватит! Вон, смотри, Ингольды идут. У нас же кузни рядом, не дай боги, кто-нибудь из них… Пошли лучше быстрей. Ты уже точно в рудник опаздываешь, да и мне бы поторопиться.
По дороге бодро, плечом к плечу вышагивали четверо рослых, крепких гномов. Папаша Торгнир волок на левом плече такой же мощный молот, как у Ларса, а отпрыски тащили инструменты поменьше и полегче – и тоже на левом плече. Если б не размер молотов, издали Ингольдов вообще было бы невозможно отличить друг от друга. Аккуратно подровненные бороды, зачёсанные назад и схваченные шнурком в хвосты волосы, новёхонькие куртки с отделкой из оленьего меха, начищенные сапоги. Тканые штаны, Великие Боги, тканые штаны! Не из грубой кабаньей кожи, и даже не из тонкой ягнячьей, а тканые, выписанные аж из самой столицы, не иначе. Ближе, чем в Черногорье, тканые штаны не купишь. А может, кто знает, с Ингольда станется, он свои штаны от самих светлых альвов выписал, от производителя, так сказать.
Ларс считал тканые штаны ненужной роскошью. Для мужчины, по крайней мере. Подумаешь, «вентиляция». В кузне можно вообще без штанов работать, обмотался тряпицей, ежели стесняешься кого, и всего делов-то. В лесу и дома и так не вспотеешь, даже летом ветерок и пещерный холодок забираются куда надо. В крайнем случае, в кожаных штанах дырочек шилом можно навертеть для «вентиляции».
Кроме размера и веса молотов у Ингольдов различалось разве что количество золотых цепей, бряцающих по груди в такт их уверенному маршу. На шее главы семейства можно было насчитать четыре цепи разной толщины и длины, у его старшего сына – три, и так далее по убыванию до младшего. Жена Торгнира, длинноволосая Мэрит, свои золотые цепи и ожерелья не считала.
Последний грязный сугробик жалобно чавкнул и закончил бренное существование под сапогом кого-то из молодых Ингольдов. Ларс подумал, что вот так, вчетвером и плечом к плечу, на дороге тесновато, можно было бы и попарно пойти, или вообще по одному, кому как удобнее.
– Полюбуйся-ка! – прошептал Айнар, ткнув Ларса локтем в бок. – Вот она, гордость кузнечной артели! Кто шагает дружно в ряд – наших Ингольдов отряд. Кто продаст отца и мать – мне ли вам напоминать…
– Пойдем, Айнар, – Ларс отвернулся, – ну их…
– Ларс! – окликнули сзади.
Ларс попытался сделать вид, что внезапно оглох и ослеп.
– Эй, Ларс, погоди!
Ингольды дружно прибавили шаг и догоняли легкой рысцой. Золотые цепи подпрыгивали выше и выше, у Торгнира одна запуталась в бороде, он на ходу попытался её выпутать, но ничего не получилось. Сложно, видимо, держать общий темп, контролировать молот и ковыряться в бороде. Ларс и Айнар незаметно переглянулись. Ларс пожал плечами. Айнар насмешливо задрал бровь.
