Уж как принялась метаться злая Ангарва в замке, увидав все это да поняв, что обманули ее! Хотела было она схватить свой посох да лететь прикончить дерзкую девицу – но вот беда, забыла ведьма, что, когда короля в оленя превращала, столько влила в те чары своей колдовской мощи, да столько лет потом их постоянно в силе оберегала, что ни капли колдовства в ней не осталось, чтоб на том посохе лететь. Так шагнула она с башни – да и расшиблась о камни у подножия ее, а там уж добрые люди собрали останки да бросили в костер, чтоб и духу поганого ведьминого на земле не осталось.
А Ниив стала королевой рядом с мужем своим, королем горным, и сыновей да дочерей от них пошло немало, прекрасных ликом и славных деяниями своими. Родители Ниив получили после свою собственную усадьбу, а вторая сестра Ниив замуж за племянника короля вышла, и жили они долго и счастливо все.
А может, и по сей день где живут, на мир смотрят да забывать, что храбрость, верность и большая любовь что угодно одолеет, не велят.
А что тот рыжий князек с влюбленной в него девицею, спросите? А ничего – клятву принес королю, за него воевал, если надобно было, ну а в остальном жил, как прежде – и дальше себе да охотился на своей же земле, а что девицу ему подменили, так ни он, ни его дружки не сообразили, верно Ниив сказала – пьян был излишне. Впрочем, никому бы жаловаться и в голову не пришло – жену он любил, ну а уж как она его!
Вот как оно бывает – иногда за счастьем девяносто раз по девяносто лиг отмахать потребно, а иногда вот оно, под носом – только глаза разуй.
На то и истории такие в сердцах людских да элфэйских оседают накрепко – чтоб тот, кто поумней, слушал да смекал себе, на чем мир-то стоит.
Ллиэ перебирает вещи, растерянно посматривая на каждое новое извлеченное из сундука.
«Если хочешь, можешь собрать вещи, поговорить с домашними, с подругами».
Да, именно так.
Она сразу обрадовалась этому предложению, но сейчас… перебирая все то, что ей раньше так нравилось – бусы, подвесы, платья – она понимала, что ничего из этого она не возьмет.
Льняное зеленое платье? Почти самое новое, если не считать еще невышитого из «приданого». Его она просто наденет, оно у нее самое любимое. Или лучше это, светло-васильковое? Оно даже новее, к тому же такой красивый цвет, но… Нет, его ей подарил сын хуторского головы, нет. Остальные наряды – а к чему ей эти простенькие деревенские платья, если…?
«Ни к чему» – легко как-то вдруг думает она. И украшения – тоже ни к чему! Вот эти зелененькие бусы, искристые, яркие, с золотистыми взблесками в стеклянных шариках – подарить Тирке! На память! Янтарные, из мелких неровных кусочков, что привез откуда-то давно отец – младшей сестренке пусть остаются! Подвесы… подвесы тоже сестренке, и платья, и недособранное приданное, все ей. Еще вот эти красные бусы и медные тонкие браслеты – их подружкам раздать, на память.
А себе она возьмет только старое истертое колечко – медное тоже, с бледным синеватым камушком, очень-очень старое… его подарила маленькой Ллиэ бабушка, сказала, как сейчас девушка помнила: «Мне оно тоже от бабушки досталось, теперь – тебе вот. Вырастешь большая и красивая! И мужа найдешь себе сильного, красивого, честного»
Девушка чуть улыбается, вспомнив бабушкино напутствие.
Вот эту бусину еще – большую, крупную, одна на нитке – отец подарил, когда Ллиэ только-только дюжина зим сравнялась. Стекло, конечно – но какое! Зеленые и алые искорки в фиолетовом прозрачном! На память об отце, его же года четыре назад медведь по зиме… Тихонько вздохнула. Хорошо хоть ма не стала заламывать руки «что отец бы сказал!»
