Читать онлайн Кристина Зайцева - Семья для мажора

1. Глава 1

— Тест на беременность, пожалуйста. — Взгляд кассира за прозрачным стеклом не выражает ничего, но я все равно прячу глаза.

В последнее время я прячу их постоянно. Ото всех. Просто меня достало сочувствие окружающих. Я его не просила!

Пустой желудок жалобно урчит, но я уже три недели пихаю в себя еду через силу, и даже не каждый день. Я не могу заставить себя есть, и просто смирилась.

— Какой? — Слышу вопрос.

— Ммм… — Прочищаю сухое горло. — Какие они бывают?

— Подороже или подешевле?

— Чтобы поточнее, — прошу тихо.

От волнения меня тошнит.

Теребя ручку своей сумки, переминаюсь с ноги на ногу и осматриваю маленькое подвальное помещение без окон.

— Чтобы поточнее, возьмите два. — В окошке появляются две коробки, которые я быстро прячу в сумку.

Это глупо, потому что ради этой покупки я уехала на другой конец города. Я отвратительно трусливая, но лучше так, чем встретить знакомого в тот момент, когда кассир аптеки выкладывает перед тобой тесты на беременность.

Расплатившись, выхожу на улицу, где на меня нападает ледяной февральский ветер и шум оживленного проспекта. Вдоль тротуара зажглись фонари, и в их свете видно, что сегодня в подарок город получил мокрый снег вперемежку с ледяным дождем.

Кутаясь в шарф, петляю между прохожими, направляясь к трамвайной остановке. Зайдя в трамвай, занимаю свободное место и прижимаюсь виском к холодному стеклу.

Аптечные коробки делают мою сумку неподъемной, хоть и ничего не весят. Роняю ее на пол и, сглотнув подкативший к горлу ком, проверяю телефон.

Ни звонков, ни сообщений.

Я распугала всех близких. Свою подругу Алену, свою двоюродную сестру Карину, а ведь она одна из моих немногочисленных родственников.

Сунув телефон в карман, закрываю глаза, чтобы не видеть отвратительно унылой картины за окном. Мне хватает того, что мою голову разрывает на куски от мыслей и предположений.

Боже…

Я читала, что месячных может не быть из-за стресса.

Ведь такое возможно?

Еле уловимый сквозняк в животе снова заставляет меня сглотнуть.

Ледяными пальцами сжимаю ручки сумки и до боли закусываю губу.

Я так сильно нервничаю, что не могу сдерживаться и все время что-нибудь комкаю, рву или сжимаю.

Полчаса спустя вхожу в небольшую кофейню недалеко от своего университета, в которой начала подрабатывать три раза в неделю после занятий.

Моя сменщица Яна отпускает посетителя и объявляет:

— Сегодня толкучка. Какая-то конференция в бизнес-центре что ли.

— Ясно… — бормочу хрипло, проходя в служебное помещение, где мы сваливаем свои вещи.

У меня внутри такой мандраж, что я не в состоянии вспомнить, о чем она только что говорила, не говоря уже о том, чтобы вообще вдумываться в суть ее слов.

Мне страшно, и у этого страха целая куча причин!

Сняв куртку и переобувшись, сменяю Яну за кассой и надеваю на голову дурацкую “таблетку”, которая идет в комплекте с фартуком.

— Ты не заболела? — слышу подозрительный вопрос. — У меня вообще-то свадьба в субботу. Мне грипп не нужен.

— Мне тоже, — шепчу, чувствуя, как сосет под ложечкой.

— Что? — цокает, на ходу одевая куртку и направляясь к дверям.

— Не заболела, — отвечаю ей.

От запаха кофе мне вдруг не хорошо. Такое со мной впервые, и это абсолютно ненормально. Слегка дрожащими руками протирая столешницу перед собой и тру пульсирующий висок, наблюдая за тем, как Яна исчезает за стеклянной входной дверью, оставляя меня одну.

Я искренне надеюсь, что не навертела черт-те что и не разорила своего нанимателя, потому что людей и правда много, а в моей голове просто невероятная каша.

К девяти вечера моя голова просто лопается и, закрывая кофейню, пытаюсь прочистить мозги свежим воздухом.

Мое напряжение накатывает гигантскими волнами, подмывая заорать все то время, пока трясусь в автобусе до дома.

Сойдя на своей остановке, несусь домой так, будто за мной гонятся, но чем скорее я узнаю результат, тем будет лучше! Я могу прятаться от друзей, от знакомых и даже от своего деда, но только не от этого.

Свернув на свою улицу, торможу только тогда, когда перед глазами вырастает зеленая калитка родного забора.

Заперев входную дверь, сбрасываю ботинки и как попало трамбую в шкаф куртку.

От волнения и голода кружится голова.

Дедовы шаги раздаются за спиной, как только закрываю за собой входную дверь.

— Десять почти, Анна, — сокрушенно пеняет он, наблюдая за тем, как я раздеваюсь и вешаю в шкаф свою куртку.

— Зато платят вовремя, — говорю устало и целую его щеку.

Сжав мою ладонь своей сухой ладонью, смотрит мне в глаза, говоря:

— Не начнешь есть, вызову врачей. В смирительную рубашку завернут и силой накормят. Так-то.

— Страшно, — бормочу, хватая свою сумку с пола.

— Не шучу ведь.

— Дед… — Подлетев к двери ванной, выдавливаю. — Давай завтра, ладно?

Запираю дверь в ванную на замок и непослушными пальцами потрошу коробки с тестами и читаю инструкции, в которых все строчки пляшут вместе с моим сердцем.

Рухнув на пол, опускаю между колен голову, делая длинные вдохи и выдохи, чтобы не задохнуться к чертям собачьим.

Выложив на старый плиточный пол тесты, закрываю глаза и считаю до шестидесяти.

— Ох… — шепчу, чувствуя, как по щекам начинают катиться слезы.

Глотаю их, даже не пытаясь бороться.

Подняв с пола телефон, проваливаюсь в ЕГО соцсеть, чтобы увидеть то, что видела уже сто раз.

Фотографии недельной давности.

ЕГО лицо на фоне снежных горных вершин какого-то горнолыжного курорта и его расслабленное тело в обнимку со сноубордом.

Золотой мальчик. Золотые мальчики не подрабатывают на каникулах в местном фаст-фуде. Они… ездят отдыхать за границу.

Сердце сжимается от тоски и становится тяжелым, как камень.

Тру грудь ладонью, листая яркие картинки. Тусовки в ночном клубе, его машина и результат какого-то хоккейного матча с припиской “дерьмо”. Выронить телефон меня заставляют не эти фото, а то, которое до этого мне не попадалось — ОН и миловидная улыбающаяся блондинка, руки которой обнимают его за талию. Его рука обнимает ее плечи так, будто они… пара…

— Мммм… — опускаю лицо в ладони, понимая, что впервые в жизни я, кажется, теряю сознание.

2. Глава 2

Аня

— База вызывает Аню. Приём. — Печальный вздох Алёны такой натуральный, что я не могу не взглянуть на подругу.

Постукивая ручкой по тетради, она смотрит на меня и хмурит брови, будто ей очень не нравится то, что она видит.

— Что? — Переспрашиваю, подняв на нее глаза.

— Ничего. — Качает головой.

В сером утреннем свете, который льется в аудиторию из двухметровых окон вдоль стены, я наверняка выгляжу приведением. Именно так мне хочется себя чувствовать — незаметной, чтобы все просто оставили меня в покое, даже несмотря на то, что Алена терзает меня своим беспокойством из самых лучших побуждений.

Я очень это ценю. Правда ценю, но зря я пришла сегодня в универ.

В моих конечностях онемение, а в голове места не хватает даже на то, чтобы придумать для Алёны ответ. Ведь я ни единого ее слова не слышала.

Я смотрю вокруг и ничего не вижу.

Все, что я вижу, даже когда закрываю глаза, это яркие и отчетливые полоски тех тестов, которые напугали так, что у меня колени трясутся.

Боже…

Я беременна. Беременна! Разве так бывает?! Вот так, с первого и единственного раза?! Как такое возможно?! Я что, родилась под самой неудачливой звездой в мире? А он? Он сказал, что “не эксперт” по части беременностей. Я тоже “не эксперт”, черт возьми!

— Хочешь конфету? — спрашивает Алена.

— Нет. Голова болит, — вымученно улыбаюсь и опускаю лицо.

Тру пальцами виски и отупело смотрю в пустой тетрадный лист перед собой.

Я потратила все резервные запасы энергии на то, чтобы за неделю пересдать заваленные экзамены и не вылететь из универа в первую же учебную сессию, доведя этим своего деда до сердечного приступа.

Мне нельзя прогуливать, но больше я не могу здесь оставаться.

Подняв с пола сумку, сгребаю в неё тетрадь и вздрагиваю, когда прохладные пальцы Алены обматываются вокруг моего запястья.

— Может не надо? — мрачно говорит она. — Переклички еще не было.

— У меня аппендицит, — выдавливаю.

— Ань…

— Пока… — забрав у нее свое запястье, кладу в сумку телефон.

Лучше умереть, чем рассказать подруге о том, что я забеременела в девятнадцать лет, и этот ребенок, он… кажется, никому не нужен!

Ни его отцу, ни его семье, ни мне самой… Все что я чувствую — это ужасный страх.

Пробравшись задними партами, покидаю лекционную аудиторию, точно зная, что меня видели и это огромный гвоздь в крышку моего учебного “гроба”.

Прижимая к груди сумку, брожу по полупустым коридорам учебного корпуса, понятия не имея, куда мне идти и что делать.

Почти четыре недели.

Столько я не видела ЕГО.

Не на фотографиях, а живого и настоящего.

Я оттолкнула его сама. Сама просила не писать и не звонить. Он имеет право на что угодно, даже завести новую девушку взамен старой.

Именно это он и сделал.

У меня больше нет на него никаких прав, тогда почему мне так больно?!

Чего я ждала?

Что он придет за мной, несмотря ни на что? И я… рассказала бы ему о том, как его мать обещала оставить нас с дедом бездомными за то, что я посмела вообразить, будто пара ее сыну.

После этого он не стал бы водиться со мной и подавно, ведь эта женщина его мать. Его семья. А кто такая я? Я ему никто.

Хуже всего, что ее угрозы реальнее некуда. Это просто не укладывается в моей свинцовой голове. В этой жизни у меня нет ничего своего. У меня нет даже собственного дома. Дом, в котором я прожила всю свою жизнь — находится в собственности у университета, а мой дед забыл мне об этом рассказать. Теперь я еще и беременна. Это ведь… катастрофа!

А он? Он бы мог пожертвовать ради меня хоть чем-то? Своим комфортом? Деньгами своих родителей? Я не знаю и никогда не узнаю, потому что вместо того, чтобы спросить его об этом, я струсила и не смогу этого исправить.

Я… предательница.

Мой подбородок дрожит, и я сжимаю бока сумки до побеления костяшек, потому что не хочу больше плакать.

За этот месяц я наревела целый океан слез в попытках вырвать из сердца парня, которого люблю отсюда и до космоса, но он все равно у меня под кожей!

Может поэтому, рухнув на скамейку у раздевалки, я нетвердыми пальцами гружу расписание его курса? Бездумно и на автопилоте, просто потому что не знаю, к кому еще я могу придти со своей “бедой”, как не к главному виновнику этого торжества? Мы виноваты оба, разве я должна расхлебывать последствия одна?

Закрыв глаза, роняю телефон на колени.

Решиться на это гораздо сложнее, чем я думала.

Часть меня скребется там, внутри, и требует, чтобы я рассказала ему все, а другая моя часть — насмехается, считая, что между мной и своей семьей он всегда выберет второе. Ведь он не наивный дурак. Нет. Он сын мэра, черт возьми! Он никогда не был белым и пушистым, никогда не давал забыть, что у него есть характер, и характер у него — то еще испытание.

Подняв телефон, нерешительно листаю страницы, добираясь до пляшущей перед глазами сетки расписания занятий Кирилла Дубцова.

Я чувствую себя вором, но любые страхи сжирает безумное, бесконтрольное волнение, которое захватывает меня с головы до ног от одной только перспективы того, что я могу его увидеть.

У него физкультура, а это значит, что мне придется сменить учебный корпус.

Не двигаясь с места, пытаюсь понять, что такое я собираюсь сделать?

Боже, я не знаю.

Мы же… цивилизованные и умеем разговаривать, как взрослые люди…