Когда Константин выходит из гостиной забираю со столика чашку с чаем и вынимаю из неё пакетик. Делаю глоток. Горький, несмотря на то, что сладкий. Это так странно. Все мужчины, которых я знаю, любят хороший чай… Рассматриваю следы кипятка на руках и ногах. С облегчением констатирую, что благодаря быстрой реакции Тихомирова волдырей быть не должно. Убеждаю себя, что все теперь будет хорошо, ложусь щекой на прохладную спинку дивана, пытаясь расслабиться, и… у меня странным образом получается! Потому что в эту комнату не зайдёт Аяз, не забегут жены дяди, никто не заставит меня больше мыть полы или вытирать рассыпанный по кухне кофе. Никто больше не завалит на диван и не напомнит про супружеский долг…
- Держи, - в гостиную возвращается Тихомиров и кладёт стопку вещей на ручку дивана. - Это футболка и штаны спортивные. Мои. Все новое.
- Спасибо, - смущенно киваю и вздрагиваю от резкого звонка домофона.
- Хм… - оглядывается на прихожую Константин. - Кого там принесло? Ты переодевайся пока, - давяще напоминает мне и выходит в арку.
Я беру в руки вещи и прижимаю их к носу. Они пахнут туалетной водой Константина и стиральным порошком. Соврал, что новое. Но меня неожиданно этот факт совсем не напрягает, а даже наоборот - успокаивает. Отдал свое, не пожалел.
Натягиваю футболку через голову и уже под ней освобождаюсь от разорванного платья. Становится легче дышать. Встаю с дивана, чтобы стянуть юбку до конца, наклоняюсь и вдруг слышу за спиной злой голос Тихомирова.
- Вика, стой! Мать твою! Истеричка… - раздосадовано.
Разворачиваюсь, прижимая платье к груди, и слышу стук женских шпилек по ламинату. А уже через несколько секунд в проёме арки появляется их владелица. Яркая блондинка в красном брючном костюме.
- Так-так, - хмыкает она, кривя губы. - Коллега говоришь, Тихомиров! - повышает голос и сжигает меня взглядом полным ненависти. - И как переговоры? Удачно?
5. Глава 5. Отличники и неудовлетворенные.
Костя
От вида Назимы в моей футболке перестаю дышать. Ух! Румяная, растерянная. Терзает зубами нижнюю губку, будто у нас действительно что-то было. И на ней надето мое мальчишеское присваивающее знамя…
Черт! Черт! Черт! Будто мне вовсе не сорок три, а шестнадцать, и снова до одури хочется поцеловать одноклассницу-отличницу, но нельзя. Потому что у неё коса, пятерка по математике и пению, блузка наглажена, а у меня мятая форма, снова неуд за поведение, разбита губа, потому что подрался за неё. За право сидеть на соседней парте и смотреть. Подскочивший пульс оглушает. Смотреть, Тихомиров! Только, блин, смотреть! Стискивая зубы, злясь на самого себя и вышедшую из-под контроля ситуацию.
И сейчас, в это самое мгновение, я рад, что на наши головы свалилась Вика. Потому что кто его знает, где бы меня сорвало. А впереди ночь… Да и день выдался на столько нервным, что даже к телефону подходить не хочется. Там без меня разберутся. Зато хочется тёплую женщину в постель и очень нежно с ней все делать, без извратов, без изысков, чтобы медленно, глаза в глаза и просто почувствовать себя единственным и нужным…
- Тихомиров, ну ты вообще! - шипит Вика. - Глаза сломаешь. Хватит пялиться на неё, я вообще то рядом стою!
- Замолчи ради Бога! - с досадой рявкаю на неё и прихватываю за предплечье, силой уводя к лестнице на второй этаж. - Как ты вообще здесь оказалась? - психую. - Я же сказал, что буду сегодня занят.
