Издали, из-за рощи донёсся печальный голос одинокой серой птицы.
Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
(Что-то я раздухарился, пора закругляться с первой главой, иначе она превратится в отдельное произведение о бабушке или, как она любила, чтоб я её называл «бабця». Бабця – это детство, а детство – время счастья. «Детство – луч света,… в тёмном царстве жизни каждого» – таковы отзвуки школьного образования, осиленного при некоем участии русской бабушки Арктиды Афиногеновны Социндустриевой, уникуме века двадцатого. Впрочем, фактор уникальности, весьма спорен.)
АРКТИДА
Дочь богатых конезаводчиков из Южно-уральских степей, православная Евфимия Афиногеновна Туманова, по достижении совершеннолетия, возомнила из себя самой умной и справедливой. Коварно шарахнутая по голове идеями густобородого Маркса и взяв его веру, Евфимия вступила в партию коммунистов-большевиков. Решение, принятое девушкой от всей души, как нельзя лучше совпадало с устремлениями передовой молодёжи революционной России. Тогда, в начале грозного двадцатого века, над землями маленькой Европы и над землёй большой Империи кружило каркающее воронье вселенской смуты, окрещенное Призраком коммунизма. Горбоносые птицы, во всю глотку верещавшие о свободе, равенстве, братстве, нагло внушали народу экономические выкладки некоего бородатого Карла. Впрочем, он сам себе внушил. Просто вбил в голову, что я, мол, пророк – теоретик научного коммунизма, экономист! Может быть и экономист, и теоретик, и пророк… только время покажет. Экономист, не гнушавшийся финансовой поддержкой истинного практика, капиталиста и личного друга Фридриха. Их маленький междусобойчик породил некую теорию – экономический бзик, взбудораживший народы одинокой, затерявшейся на окраинах вселенной, голубой планеты. Что не сделает чёрт, пока Бог спит? Призрак коммунизма добрёл-таки на просторы Среднерусской равнины, внедрился в бесшабашные головы граждан великой империи. Русских же давно смущал взлелеянный в душе, но неподвластный экономике, свой бзик – Юрьев день. Уж очень хотелось подебоширить маненько и пойти под другого, лучшего барина. И стали они на всяческих демонстрациях-митингах распалять себя словами. Ну, а где сказано, там сделано. Евфимия, не иначе как от большого ума и слабого зрения, рассмотрела в народной смуте стремление к социальному равенству. Приняв сторону бузотёров, девица возгордилась собственным решением и замыслила порвать с никчемным прошлым. Весьма распространённый, для молодых барышень, выбор. В юности, когда гормон зашкаливает за норму, не считать себя самым умным и справедливым просто невозможно, а коль так, то разум изводит жажда перемен и стремление к революционной деятельности. Если бы дело заканчивалось посещением тайных кружков, постановкой благотворительных спектаклей или организацией воскресной школы для талантливых, но обездоленных детей, если бы… Не стоит гадать, что могло бы быть, коль случилось другое. Коль её стезя – максимализм, коему глупо совершенствовать устаревший мир, а надо развалить и создать нечто новое…
«Весь мир насилья мы разрушим…»
Максималистов с обеих сторон оказалось достаточно, крушили долго, упорно, самозабвенно, и, наконец, все стали в равной степени нищими, голодными, бесправными, даже прихватившие золотые и бриллиантовые заначки, затаившиеся в благословенных европах.
«Революция, о которой мечтали…»
