С такими людьми не поторгуешься, выгоды не поищешь. На всё согласился хозяин. Так и стал церковным слухом, то есть, по-простому, доносчиком. И через него церковь многое узнала. И, видимо, не одну сгубленную душу прибавил он к злополучному купчишке.
А нынешним летом, в начале августа, в Свищево явился человек. Показал тайный знак и распорядился разместить на дворе четверых монахов, а в помощь им собрать тех лиходеев, что кончали вместе с хозяином стародубского купца. Встретить требовалось некий отряд, что должен был пройти через Свищево на Мещёрск. По-своему встретить. О том, что водителем в отряде значился младший княжич, никого из свищевских, понятно, не предупредили. Монахи вообще относились к ним, словно к холопам, и лишнего не говорили. Могучие мужи в черных ризах, они не походили на обычных воинов. Не пили хмельного, не ели мясного, не щупали девиц и не травили байки. Но силой и ловкостью могли поспорить со старинными богатырями.
Отряд княжича на постоялом дворе задержался недолго: пообедать, лошадей напоить – и дальше в путь. В том же овражке все и полегли. Только самому княжичу удалось вырваться, да с ним ещё одному человеку. Монахи денно и нощно караулили Муромскую дорогу, надеясь перехватить беглецов, но из дебрей так никто и не вышел. Навряд ли в живых остались, леса здесь мрачные, полны всякой нечисти, да и зверь лютый водится. Два монаха позже вернулись, а два других – нет, видимо след взяли или ещё по какому делу ушли.
– Ну а на днях снова чернецы заявились. Сказали, будто нужно изловить колдуна. Причём изловить без их, монахов, помощи. Как бы селом, миром. Делать нечего созвали сходку. Тут и поп наш местный постарался – такого про колдуна наговорил, что мороз по коже. Вот и весь сказ, – закончил хозяин.
– Когда точно эти самые монахи появились последний раз? – спросил чародей, нисколько не раздраженный тем, что его, Сокола, обозвали каким-то там колдуном.
– Да, пожалуй, три дня как раз и прошло, – ответил хозяин. После чего закрыл глаза и бессильно повис на веревках.
– Помер? – осведомился воевода прямо-таки с детским любопытством.
– Нет, живой. Проспит несколько дней. И помнить ничего не будет.
– Да-а, дела, – протянул Заруба.
А свищевские тем временем уже подходили толпой ко двору. Жизнь на разбойничьей дороге многому научила людей. В руках они держали не что попало, а вполне приличные мечи, сабли, копья, сулицы, луки. Не меньше дюжины из них облачились в байданы.
– Э-э, – подал от окна голос Рыжий. – Да тут всё село вышло. Сотня, никак не меньше. Того и гляди на острог полезут…
– Сотня мужиков? – прорычал Заруба. – Эка невидаль! На лестнице любой из нас в одиночку всех сдержит. Так что наверх они не пробьются, а низ пусть себе забирают.
– Вода, еда есть. Продержимся до подхода подмоги, – согласился с начальником Дуболом.
– А если дом запалят, что тогда? – спросил Рыжий.
В комнате повисла тишина.
– Говорил же тебе, чародей, распустил князь мужичьё. В конец охамели, – буркнул воевода и ответил Рыжему. – Если запалят, будем в лес прорываться. Один чёрт княжича там искать.
– Голубя посылать надо, – предложил Дуболом. – Паренек когда еще добежит. Да и перехватить его могут.
Переглянувшись с Соколом, воевода кивнул головой. Чародей достал лоскут тонкой ткани, а Тарко бросился к сумке, в которой хранилась клетка с голубем.
Пока Сокол писал, Заруба придумал, как усугубить силы обороняющихся. Зашёл в комнату с плененными разбойниками и объявил:
