Я думала, для того, чтобы мелко напакостить. Но эта безжалостная и коварная любимица Ассасина по имени Нур обнажила мое лицо с другой целью – увидеть, насколько я красива и принять меры.
Мстительная усмешка изогнула тонкие губы любимой невольницы перед тем, как горящий прут коснулся складок моей абайи. Ткань тотчас же запылала огнем.
Это произошло так быстро, что я не успела ничего понять. Даже жара на коже не почувствовала. Просто увидела торжество в глазах девушки и ярость в глазах Саида. А потом пришло осознание.
Меня окатили ледяной водой. Но пламя успело оставить небольшой ожог на щиколотке, перед тем как перекинуться на подушки и тюли импровизированного шатра…
А дальше началось что-то непонятное. Музыка оборвалась. Бедуины заливали костер драгоценной водой, кто-то укутал меня пледом, потому как я просто смотрела на обугленное пятно платья, обнажившее ногу по колено, и мелко тряслась от шока.
Дикий, отчаянный крик Нур вывел меня из прострации. Саид сделал знак, и двое стражей схватили девушку за руки, поставили на колени, пригнув ее голову в песок.
Мое сердце билось где-то в кончиках пальцев ног, голос, кажется, пропал. Я даже не понимала, как быстро меня спасли, и что бы было со мной, разгорись огонь сильнее. За несколько секунд он бы испепелил ткань и перекинулся на мои волосы… на мое лицо!
Кажется, Саид что-то говорил. Видимо, спрашивал о мрем самочувствии, но я не могла собрать мысли в кучу и просто смотрела перед собой. Не укладывалось в голове, что меня сейчас хотели хладнокровно убить. И за что? За то, что Саид оказал мне почести, как гостье? Или нечто гораздо большее. Раз женщины гарема почувствовали угрозу?
Не добившись ответа от меня, Ассасин повернулся к извивающейся в руках стражей Нур и быстро заговорил на бедуинском наречии.
Противная слабость выстрелила по коленям. Я присела на мокрые подушки, обхватив себя руками, и всхлипнула, потеряв над собой контроль.
Нет, рыдать при Саиде я не собиралась – даже зная, что он может сжалиться и быть посговорчивее. Жестокие нравы пустыни ошеломили меня. Смотрела исподлобья, как Ассасин подходит к распростертой в песке девушке.
Ее заставили выпрямиться толчком в спину. Саид наклонился и что-то произнес. Языка я не знала, да и знать не могла – племена говорили на своем наречии. Но от спокойствия и льда в его голосе меня почему-то пробрало еще сильнее. Страх усилился.
Если бы он кричал и отвешивал наложнице пощечины, это было бы привычнее, что ли… Логичнее. Но это не произвело бы столь разрывающего эффекта, как угроза в его словах.
Нур потащили к огромным перекладинам. Они напомнили мне Стоунхендж из срубов пальм, но об истинном назначении я не догадывалась.
- Пойдем, Блисс, - когда на плечо опустилась ладонь, я вздрогнула и едва не охнула. – Это я, Фируза. Тебе лучше не видеть…
- Не видеть чего?
Вечерами в пустыне холодно. Жар от раскаленного песка исчезает очень быстро. Но я не могла заставить себя подняться и уйти в тепло, рискуя простудиться от мокрой одежды. А о том, чтобы подойти к костру… вообще не могло быть и речи.
- За такое ее ждет смерть. Не самое приятное зрелище…
Я подняла голову. Три оставшиеся наложницы уйти не спешили, хоть и были напуганы. Только рыжеволосая как-то сохранила самообладание. Повернула голову, пристально посмотрев на меня без агрессии и неприязни, но подходить не стала. Видимо, им это было строго запрещено.
