Гайлард вышел из-за стола. Стоявшая за его спиной Рики было рыпнулась следом, но Стернс щёлкнул пальцами, приказав девушке оставаться на месте. Рики ничего не оставалось как замереть и вытянуть шею, чтобы попытаться рассмотреть, что происходит в другом конце залы.
– Не стоит так напрягаться, – услышала девушка вкрадчивое рядом.
Говорил Риновар – Рики отлично успела выучить за день его размеренный голос.
– Прислуге не положено ни привлекать к себе внимание, ни самой пялиться на господ. Там, – Риновар кивком указал на дальние кресла, к которым спешил Гайлард, – не балаган, и хохму не покажут. Так что встань ровно, спину выпрями, руки опусти. Взгляд – в пол. Мышь должна быть более заметна, чем ты.
– Это легко, – ответила девушка. – Мышей в казармах всегда подмечали и сапогами в них кидались, а я могла часами на скамье сидеть и не дождаться даже плевка в свою сторону. Но вот делайте со мной, что хотите, а не смотреть я не могу. Я в жизни никогда подобной красоты не видела, дайте наглядеться!
Слуга смилостивился, сам зыркнул в сторону леди Мириан и тяжело вздохнул. Его покойная жена даже отдаленно не была такой. Все поцелуи были пресными на вкус, и как бы ни хотелось добавить в жидкий суп острого перца, его попросту не было в закромах.
– Красоты вокруг и правда мало, – согласился Риновар и на шажок пододвинулся к Рики, словно желал продолжения сплетен. – Дамы все собрались хоть и из высшего света, а на половину смотреть тошно. Видишь вон ту бледную и постоянно чихающую? С ней рядом никто, кроме Дагорма, сесть не рискнул. Это Кхира, старшая дочь короля Риккарда.
– Королевская дочь, а вся зачахла… Его милость дочку совсем не кормит?
– Кхира долго и сильно болела – еле выходили. Теперь вот каждый час кашляет.
– Как бы старик не заразился!
– Дагорм-то? Его уже давно никакая гадость не берёт. Думаю, и помрёт он только тогда, когда голову отрубят.
– А высокая и худая кто?
– Леди Росанна Альгервильд. Её отец – владелец земель в Папоротниковой впадине.
– Лицом ничего. Только брови слишком тёмные.
– Вчерашним днём она переборщила со смесью из свекольной ботвы и луковичной шелухи.
– Зачем?
– Видишь ли, некоторые дамы идут на любые ухищрения, чтобы заинтересовать хоть какого-нибудь мужчину.
– У неё есть имя и состояние. Разве этого мало, чтобы кого-то заинтересовать? Брови-то зачем ещё красить?
Риновар достал из нагрудного кармана платок и вытер им пот со лба. Не каждый день распорядителю лорда Стернса приходилось вести беседы о женских ухищрениях; подкованности в этом вопросе было мало, а вот сожалений о начатой теме уже слишком много.
– Видимо, потому и красит, что не всё гладко. Всем ведь хочется супруга познатнее и получше, а лучших давно расхватали.
– Надо же, – протянула Рики, – высший свет, а нравы, как у нас в деревне. За братом тоже все девицы увивались, потому что он помощник старосты и дом большой имеет, и внешне красавец. Ни шрамов, ни бородавок на лице нет.
– Вот, – поучительно заметил Риновар, – бьюсь об заклад, он выбрал такую, что глаз радуется.
Рики горестно вздохнула.
– Лучше бы он взял ту, что заикалась...
Глаза снова не удержались и выхватили из толпы напыщенных лордов и леди, всех в богатых нарядах и с украшениями на груди и пальцах, милорда. Гайлард беседовал с Мириан, мило ей улыбался и получал такую же улыбку в ответ. Вот он вдруг взял из рук невесты кубок, потянулся за кувшином, сам лично наполнил тот кубок вином и протянул темноволосой богине. А потом даже наклонился к ней близко-близко, почти пробуя губами мочку её уха, и что-то сказал. Видимо, приятное и волнующее, так как леди Мириан кокетливо улыбнулась. А Гай сделал глубокий вдох. Такой глубокий, словно вдохнул аромат своей будущей жены. Аромат ночных цветов и фруктового вина.
