- Не так! Упрись в стремя!
- Я не могу! – взвизгнула Джо.
- Что ты не можешь?! Просто упрись стопой в стремя и выровняй корпус!
- Я не могу! – панически закричала Джоанна, соскальзывая по лошадиному боку. Вытянутая над тропой ветка клена хлестнула ее по лицу, как пощечина.
А я добавила, отлично представляя, что с нами будет, если мы сейчас свалимся:
- Можешь!.. Забудь про левую ногу, не размахивай ей! Упрись сначала правой, слышишь?! Ты слышишь меня?! Правой! …Давай! Раз!.. Два!..
На счет «три» Джоанна зажмурилась, завизжала – так что, меньше страшно? – и перенесла вес на правую ногу. Наконец-то!
Скольжение замедлилось. Не прекратилось совсем, но стало лучше.
- Получилось!
- Отлично, - с облегчением выдохнула я, и свистящий ветер вбил нам в горло мелкие листья. – Мы пока живы. А теперь открой гла-а-а..!
Низко нависшая ветка содрала плащ, вцепилась в волосы, выдирая клок чуть не с кожей. Джоанна закричала от боли, забыв о поводьях, схватилась за рану на виске. И тут уже испуганно заорала я, потому что на коне нас больше ничего не удерживало.
- Твою мать, твою мать, твою мать!..
Что ты делаешь, дура, мы же обе убьемся, пусти!
И снова яркая, бьющая по сетчатке вспышка, скрывшая рванувшуюся навстречу землю. Оглушающий шум, перемежаемый ритмичным стуком камнепада. Острая – до плача – боль в голове и ободранных поводьями ладонях, в ушибленной вчера ноге, в спине, в легких, забитых пылью из-под близких копыт… вот дерьмо, а?! – За секунду до падения я зацепилась каблуком за стремя и рванулась вверх, цепляясь за гриву.
- Бл…! – пардон за мой суахили.
Кобыла заржала от боли и припустила еще быстрее. Действительно, кому понравится, когда его таскают за волосы?
- Правильно, - пропыхтела я, втаскивая чужое неудобное тело обратно в седло и слепо шаря левой ногой в поисках опоры, - мне бы… тоже… не понравилось…
Все! Слава всем богам и разрушителям этого мира!
Я привычно зафиксировала бедра и наклонилась вперед, распласталась по спине Эстреллы, прижимаясь лбом к ее шее. Так можно скакать хоть до самой Альмарии, лишь бы кобыла не стала брать высокие барьеры раньше, чем вернется зрение.
- Джо, когда я смогу видеть? – спросила я, потершись щекой о мягкую упряжь.
Мадмуазель герцогиня не ответила: она была в обмороке.
* * *
Паразитируя в теле Джоанны, я быстро привыкла смотреть ее глазами, пользоваться слухом, чувствовать кожей – хоть это и было будто сквозь вату или плотную ткань. Сейчас же я очень остро ощущала лбом и ладонями влажную от пота шкуру Эстреллы, ее жесткую гриву, сплетающуюся с моими волосами, тугой жаркий ветер, играющие мускулы кобылы, переход от тени к свету и обратно, когда мы неслись под деревьями.
Стук копыт постепенно перестал оглушать, позволяя слышать звон воды и крики вспугнутых птиц, но дольше всего под мое восприятие подстраивались глаза. Сперва я различала только смазанные пятна зелени и серого, потом они выпустили ветви, распались на листья, проступили прямыми стволами, уходящими ввысь, и подлеском. Я улыбнулась и подняла голову, потом села, выпрямив спину - только сейчас в полной мере осознав, что снова это могу. Не завидовать, глядя из ложи, не делать вид, что мне безразлично, не едко комментировать, подмечая и раздувая чужие ошибки – лететь!.. По-настоящему лететь - сквозь ветер, сквозь солнце, сквозь небо, пьяно смеясь и раскинув руки. Что-то крича от восторга и восхитительной легкости. Стирая слезы – оказывается, от счастья плачут…
