- Всё, назад! Назад! – ощетинившись пиками, заорали солдаты.
Их голоса утонули в реве толпы.
Десятки людей на мосту отшатнулись к дороге – кто-то упал, его затоптали, где-то сломались перила, и истерично ржущая кобыла повисла над рекой, запутавшись в постромках, - а потом грязная, голодная, пропитанная потом и ненавистью человеческая масса качнулась обратно. И я с ней – такая же пыльная и злая: серьезно?! Нет, серьезно?! Полдня на ногах, без еды и капли воды – и чтоб ворота города захлопнули прямо перед носом?!..
- Откройте!
- Не запирайте!
- Смилуйтесь!
- Впустите!.. – неслось отовсюду. Разноголосица оглушила, от мелькающих в сумерках лиц и вытянутых рук зарябило в глазах. Меня оторвало от Веласко и, стиснув со всех сторон, потащило.
Ч-черт!..
- Донья!..
Я уперлась в землю каблуками, выставила ладони, смягчая удар о преграждающее дорогу бревно и уворачиваясь от древка, мелькнувшего над макушкой: Назад! За плечом раздался полный боли и ярости крик, а потом безымянная сволочь, только что получившая в морду пяткой копья, схватила меня за шиворот и, прокладывая себе дорогу, швырнула навстречу десятку солдат.
В висках отчаянно завизжала Джоанна. Мой собственный крик застрял в горле. Ну что за… Дважды не убиться в собственном мире, чтобы тебя проткнули в новом?! - Я задохнулась от боли, с размаху впечатавшись в бревно животом. Закусив губу, извернулась, соскользнула вниз, пропуская метнувшиеся пики, и в отместку лягнула крестьянское быдло в пах – получи! – чем внезапно спасла его жизнь: он согнулся, закашляв, и острое жало копья проткнуло ему плечо, а не горло. Мужик схватился за рану и провалился в толпу. Святые ежики, да я же фея-крестная!
…сплюснутая со всех сторон, полузадушенная, но с крыльями – чем еще объяснить, что мир кувыркнулся, и я, перелетев через запирающее дорогу бревно, шлепнулась под ноги страже.
Кем.
Веласко.
Егерь выкатился из темноты, сбивая занесшего надо мной пику солдата, выхватив оружие, подсек древком второго:
- Донья, кольцо! – и пинком сапога отправил его если не к праотцам, то в речушку. – Донья!..
Свалка нарастала. Пользуясь тем, что Веласко оттянул на себя внимание стражи, через преграду бревна запрыгали тени – и это стало хуже, чем давка на мосту. Там все колыхались будто селедки в бочонке, а теперь побежали, любой ценой готовые прорваться в город. Как те уроды, что жгли машины и били витрины, присоединившись к желтым жилетам.
- Донья! - отбиваясь от напавших на него оборванцев, рявкнул Веласко.
Плечо у того, кто повыше, было влажным и черным. Перехватив мой взгляд, он ощерился, и да, я догадалась, что это вместо «спасибо». Не высовываясь из-за за егеря, зашарила по вытоптанной дороге, подобрала не то изогнутую деревяшку, не то обод разбитого колеса, поднялась: Только подойди; обезумевшие люди вокруг – ломающие телеги, избивающие солдат и друг друга – словно сорвались с цепи.
Позади загрохотала подъемная цепь, защелкали арбалеты. Не успевшие втиснуться в город торговцы поминали Истинного и размахивали кнутами, пытаясь сберечь имущество от воров. Земля ощутимо задрожала от топота закованной в латы стражи, вытекающей из узкой щели полузакрывшихся ворот – средневековый спецназ на помощь местной полиции. Я замерла, глядя, как мечущийся свет факелов блестит на серебряной реке нагрудников, слепит отблесками щитов и шлемов. Сотни – мне показалось, что сотни – несущихся на нас пик горели опасно-синим. Потрясающее зрелище.
