– И хватит шастать тут! Тебе не разрешено в деревне появляться! Я всё старосте расскажу, давно пора тебя выгнать! – продолжая громко возмущаться, она села на скамейку подле входа в дом. – Ничего, весна придет, срок пройдет, который тебе позволили с честными людьми находиться…
Слушать по сотому разу одно и то же не хотелось, нового точно не услышу, поэтому я погрузилась в свои мысли. Которые касались насущного: что же я сегодня буду есть. Водой я запаслась: пока темно было, все спали, пробралась до колодца и набрала пару кружек. А еды у меня вновь нет…
Поддакнув мыслям, заурчал абсолютно пустой желудок. В последний раз я ела вчера утром то, что бог послал, а точнее, что я украла. И я совсем этого не стесняюсь, как говорится: хочешь жить – умей крутиться. Так вот, жить я очень хотела! И семья Нарди не обеднеет от куска рыбы. Они и не заметили вчера той пропажи. А я была целый день сыта.
Ладно, сейчас доберусь до своего жилища. Отогреюсь немного и выйду на очередную вылазку. А может, мне повезет, и дядька Тасир вернется из города: он мне кусочка со своего стола никогда не жалел…
– …навлечет ещё беды на нас! – донеслось вслед, на что я только фыркнула. Совсем старуха сбрендила. Хотя не она одна ко мне так относилась, а вся деревня желает, чтобы быстрее весна пришла и я ушла от них…
Оглядевшись по сторонам, отодвинула тихонько досочку и пролезла в узкий лаз.
Очутившись в сарае, стряхнула с плетеных сандалий налипший снег и пошла к дальней стенке, что прилегала к дому и около которой я соорудила себе лежанку. Стена нагревалась от печки, и если лежать к ней вплотную, то можно было почувствовать тепло…
– Кха-кха… – я не успела приложить ладошку и, затаившись, прислушалась. Вроде криков не слышно, значит, хозяйка дома не услышала и не прибежит ругаться.
Проклятый кашель мучал меня уже неделю, и мне казалось, что он становился только хуже! Это плохо. Здесь нет никаких лекарств, мне нечем лечиться. Да и я постоянно бегала в тоненьком платье, что не способствовало выздоровлению. Удивительно, что я раньше не заболела, в таких-то условиях. Однако то ли здоровье у этого ребенка было железное, то ли мне просто везло.
Побыстрее бы пришла весна! Я сама отсюда сбегу. Доберусь до города… А пока приходится жить здесь. Пусть мне это и не нравится.
Забравшись в уголок, задвинула загородку, прислонилась спиной к стене. Стянув обувь, растерла до красна ноги и села по-турецки: поджав ноги к себе поближе.
Закрыв глаза, постаралась дышать ровно, чтобы больше не кашлять… Сон стремительно накатывал, но я его гнала. И, как всегда, с плохим успехом. Несмотря на то, что я была взрослой и могла бы не спать часов восемнадцать, тело крохи было категорически против такого. Ребенку надо спать много. Кушать хорошо и расти. И по всем пунктам я плохо справлялась… И это была только моя вина…
В тот день, когда незнакомец ушёл, я дошла до деревни. Размазывая сопли по лицу, я вошла в небольшое, домов на двадцать, поселение.
Первой меня заметила худая женщина средних лет. Подбежав, она начала расспрашивать, откуда я пришла, где мои родители, почему одета не по погоде.
Понимая, что я должна быть ребенком: вести себя и говорить, как дитя, я залепетала про то, что родители лежат, не двигаются. А я бежала, бежала…
Ответ устроил, и меня взяла к себе та женщина, что первая и повстречала, хоть и без меня у неё забот было достаточно: трое своих детей, непутевый муж. Звали её Эна.
