– А отпечатки пальчиков точно есть? – обреченно спросила Образцова, продолжая кусать губы.
– И на ларчике, и на крышке от него, – локтем закрывая дверь шкафа, кивнул Холмский.
Ларчик Образцова держала в руках, могла стереть отпечатки, а крышку надо бы сберечь. На случай, если женщина не осознает всю глубину своего падения.
– А что мне оставалось делать? Жора чем старей, тем жадней, раньше я как-то терпела, а сейчас просто невыносимо!..
– Время идет.
– Ну хорошо, ваша взяла!.. Я позвоню… – Образцова запнулась.
– Сейчас лето, перчатки на руках могут вызвать подозрение. Я так думаю, ваш сообщник надел спецовку.
– И вошел в роль, дверь вынес, придурок… – подтвердила женщина. Она нервничала, спешила. – Я пойду?
Образцова смогла объясниться с мужем и успокоить его. И сообщнику успела позвонить, а когда подъехала полиция, заявила об ошибке. Похититель действительно страдал малодушием, получив возможность исправить ошибку без катастрофических для себя последствий, он доставил статуэтку на дом со скоростью развозчика пиццы.
4
Ночь, как обычно, прошла, как линия жизни на медицинском мониторе – сплошные всплески и никакого затишья. Стабильное бурление жизни. Усталости Холмский не чувствовал. Обошлось без летальных исходов, из криминала только случай с гражданкой Образцовой. Словом, он мог с легкой душой вернуться домой, привести в порядок дела, напариться в баньке и принять на грудь законную норму. А завтра приедет старший сын с женой и детьми, да и в любом случае в день перед сменой – сухой закон.
– Я вас вчера ждала, гражданин Холмский!
Парфентьева хмурила брови, изображая неприступную крепость, непонятно только, кто собирался ее брать.
– В следующий раз позвоните на «сто три», объявите приступ аппендицита. Я поверю. Приеду. И вырежу. Не дожидаясь перитонита.
– Вам смешно?
– Давайте под протокол. Если вам есть что сказать. А если нет, мне домой надо.
– Мы нашли труп незнакомой девушки.
– Даже не знаю, что сказать.
– Тело уже собирались вывозить, погрузили в машину, еще бы немного, и мы бы не успели.
– Но вы же успели.
– Почему вы сразу не сказали о трупе?
– Где протокол? Или опять из пустого в порожнее?
– Все случилось именно так, как вы говорили. Маркушин дружил с Ларисой Ядрышевой. Маркушин действительно вступал в половые отношения с Ядрышевой – назло Лаверову. Лаверов вступил в отношения с Маркушиной. Маркушина это разозлило. Он ударил Лаверова, Лаверов ответил, Ядрышева стала их разнимать. Маркушина могла его ударить. Бутылкой от шампанского… Откуда вы это знали?
– Ядрышева во сне приходила, рассказывала.
На глупый вопрос нужно давать такой же глупый ответ, причем с самым серьезным видом.
– Маркушин действительно мог шантажировать Лаверова липовой уликой. Заставил его разбить бутылку из-под шампанского и забрал горлышко с отпечатками его пальцев. Сразу спрятать эту липовую улику почему-то не успел.
– А это Лаверов мне расскажет. Во сне. Если вы отпустите меня спать, – зевнул в ладонь Холмский.
Он действительно хотел спать, но будет бодрствовать, пока наконец-то не настанет долгожданный миг. Пельменей не осталось, но есть свежее сало, положишь на язык, само растает. А потом спать, и никто ему в этой жизни больше не нужен. Кроме Риты. Но с ней он может встречаться только во снах.
– Лаверов ничего не сможет рассказать. Ни вам, ни мне, никому. Если вы заметили, о Маркушиных я говорила в сослагательном наклонении. Маркушина могла ударить. Ядрышеву. Маркушин мог шантажировать Лаверова. Но было ли это на самом деле, я не могу утверждать. – Парфентьева коварно улыбалась, изобличительно глядя на Холмского.
