Монотонные дни тянулись бесконечной лентой, складываясь в годы. Уже несколько лет Солео провела в приюте, где терпели и непонятную абракадабру чужого языка, и ночные хождения. Солео привыкла считать приют домом, окончательно разуверившись в воспоминаниях о полубезумной старухе, живущей где-то в лесу.
А потом случилась беда. Солео до сих пор не понимала, как так вышло? Но факт оставался фактом - Солео украла.
Преступница была уже достаточно взрослой, чтобы понести наказание, но еще слишком юной, чтобы быть отданной в руки светских властей. Мать-настоятельница с позором отлучила Солео и от любимых ею занятий в школьных классах– единственной радости в приюте, и от посещений служб, в которых Солео нуждалась всей душой –воровке негоже думать о подвиге монашества. Настоятельница благословила девушку присоединиться к «переселенцам» - ссылаемым в пустующие земли отрокам и отроковицам: малолетним ворам, путанам и даже убийцам. Настоятельница напутствовала пионеров – новая жизнь, новое имя, прощение и отпущение всех прежних грехов.
Когда переселенцы отъехали от Большого Тракта, Солео почудилось как некогда раньше, когда не смогла вернуться к бабушке, она пересекла черту. Солео потеряла направление. Спроси ее, и она не ответила бы, где Большой Тракт – за лесом, или перед ним. Места казались вырванными, отрезанными от всего остального мира. Большой Тракт огибал их петлею, дорога заросла ковылём. И тем сильнее было удивление по прибытию на место.
К горизонту, на сколько хватало глаз, тянулись пологие холмы. Их густым ковром разнотравья покрывала степь. Невероятный, реликтовый лес подступал к полям зеленым морем, шуршащим на ветру. На границе холмов и леса серебряной змеей вилась река, достаточно широкая и полноводная, чтобы не пересыхать летом, и в меру глубокая, бегущая с юга.
Казалось, край благословлен Создателем быть возделанным человеком. Однако, нигде не было видно и следа плуга. Только внимательный глаз мог приметить чрезмерную правильность очертания степи, едва читаемый след от межи, или заросшее травой пепелище, некогда бывшее домом.
Если о «Проклятом лесе», где нашли Солео, ходили небылицы, то о местах новой ссылки слагались настоящие легенды. Сюда боялись заглядывать даже разбойники. По неясным слухам, последними на этих землях жили кочевые народы. Но их станицы были уничтожены. То ли демонами ада - за плохую службу, то ли, напротив, кочевников постигла кара небес за поклонение поганым богам. Версии разнились в зависимости от воли интерпретатора. Но в одном варианты сходились - все жители ушли в одну ночь.
На новом месте сироты кое-как поставили шалаши, в которых не было даже очага. Единственная печь находилась в походном домике сестры-надзирательницы. Но сестра Бригитта, женщина крупного сложения и необычайной грубости души, не пускала греться даже младших: двух мальчишек лет десяти, да прибившуюся по дороге цыганскую девчушку, прозванную Волчонкой. На пути в край поселения цыганская девчонка целыми днями сидела у костра и бормотала что-то на неведомом языке, зыркая исподлобья ярко-синими глазами, над ней смеялись все, кроме Солео.
«Бесноватая» жалела дикарку, казалось, никогда прежде не евшую хлеба. Девочка делила скромный паек с цыганским найденышем. Пайка было мало даже на одного. По словам Бригитты, у них было целое лето, чтобы вырастить себе пропитание. Солео не понимала, как горстка подростков сможет это сделать? И плодоносный край здесь не поможет – время сеять давно прошло, да и семян им почти не дали.
