Сердце, тебе не хочется покоя! - страница 8



И только ожоги грехов
Спасают меня от безумья,
Цепляясь в гирлянды стихов.
27 августа 1918

«В жестокий час, когда нас рок обидел…»

В жестокий час, когда нас рок обидел.
Когда весь мир в страданьях утонул,
Люблю тебя, немеркнущий Овидий,
И вас люблю, Гораций и Катулл.
Из тьмы веков, пройдя забвенья грани,
Ваш ясный лик приносит отдых мне.
Я в вас ищу врачей моих страданий.
Вы стали сном – и я живу во сне.
Под ветви мирт, к порогам милых граций,
Веди меня, Катулл, горячий друг,
А ты, житейский, двойственный Гораций,
С чела сними сует пустой недуг.
Ты, жрец любви. Овидий, помоги мне
В сердцах жестокость рифмой растопить,
Воспеть любовь и музу в светлом гимне.
Взнуздать тоску и ярко жизнь прожить.
5 сентября 1918

«Бегут поля с овсом и рожью…»

Бегут поля с овсом и рожью,
Глубок и ярок небосклон.
Пролетка пахнет прелой кожей,
И в сердце сладкий полусон.
Закатный свет кроваво-маков,
Привычен вид полей родных…
Как будто снова жив Аксаков,
И вечен бег перекладных.
Стрекозы плавно водят танцы,
Духи полей щекочут грудь —
И ждешь, что будет много станций
И долгий-долгий будет путь.
18 сентября 1918

«Вот так проживешь незамеченным…»

Вот так проживешь незамеченным,
Безмолвно в слепой пустоте,
И жизни вопрос неотвеченный
Рассеется в вечной мечте.
Пустые узоры прострочатся
В короткой минутной канве,
И смерть закует одиночеством
Неслышную музыку век.
Погаснет мятеж ощущения.
Замрет недосказанный стих,
И новые почки весенние
Томиться заставят других.
12 декабря 1918

«Присел у камина и съежился…»

Присел у камина и съежился,
И холодом сжалась душа,
А сумрак дробился и множился,
На угли змеисто дыша.
Веками прошедшими сдавленный,
В грядущие целил века,
И жгла словно уголь расплавленный,
Чело подпирая, рука.
И не было плоти и времени,
И жизнь обратилась в намек…
В душе из лучистого семени
Пугливый явился цветок.
12 декабря 1918

Портрет работы Боровиковского

Серебрится мягко-зыбко
Светлый шелк и нежный газ.
И неясная улыбка
В глубине раскосых глаз.
И в немом благоуханье
Чуть пожухлого холста
Слышишь легкое дыханье,
Видишь теплые уста.
А потом средь жизни пестрой
В предвечерний тихий час
Вдруг припомнишь остро-остро
Нежный взгляд раскосых глаз.
1918

«Восток взметнул оранжевые струи…»

Восток взметнул оранжевые струи,
Моргает день…
А на губах все тлеют поцелуи,
И в сердце – лень.
И на руке сияющим залогом —
Твое кольцо.
Дышать легко, и холодок немного
Свежит лицо.
Иду без дум любовью упоенный.
Кругом – весна.
И счастлив я, усталый и влюбленный,
И сплю без сна.
<1918>

«Устал от любви и работы…»

Устал от любви и работы,
Решил: проживу не любя.
Но сердце не хочет свободы,
И жизнь посылает тебя.
И я понимаю сразу,
Что вновь обречен я тобой
Искать голубые алмазы
Меж серых камней мостовой.
<1918>

«Сузилась алая трещина…»

Сузилась алая трещина.
Сумерки сжали закат.
За стенкою плакала женщина,
Звала кого-то назад.
Бились шаги под воротами,
Редко зажглись огоньки,
Грустными низкими нотами
Пели друг другу гудки.
В сердце, скользя гололедицей,
Разум усталый вошел…
В небе Большая Медведица
Вечным манила ковшом.
27 августа 1919

«Дома – одиночные камеры…»

Дома – одиночные камеры,
Город – большая тюрьма, —
И в этой каторге каменной
Все мы сойдем с ума.
Смертельно больны усталостью
В голодных скорбях о былом,
Мы стиснуты все безжалостно
Жестоким пустым ярмом.
Не видя конца сквозь ужасы,
Унылый творим Вавилон.
О, если б хватило мужества
Черных спугнуть ворон.
14 сентября 1919

«В смерти моей прошу никого не винить…»