Сердце Велисгара - страница 18

Орина уставилась на пляшущее в печи пламя, чувствуя, как внутри загорается твёрдая решимость. Ей всегда было страшно идти на риск, но теперь речь шла о самой её жизни и о том, чтобы доказать своё право жить среди других людей.

– Значит, выбора нет, – сказала она. – Или пойдём мы, или… – Она не договорила, вспомнив наполненные ненавистью лица соседей. – Или нас уничтожат.

Дарина прикусила губу. Сердце её было полно горечи и обиды на мать, но прошлого не изменить.

– Я пойду с тобой, сестрёнка, – тихо проговорила она. – Это и моя история тоже.

Велирима всхлипнула и обняла обеих дочерей:

– Дети мои… будем верить, что можно обойтись без новых жертв.

Наступила тягостная пауза. Огонь в печи мягко потрескивал, согревая комнату, но в сердцах у всех троих царил страх. За окном ещё хозяйничала ночь, и тишину нарушил лишь короткий шорох у ворот – кто-то прошёл мимо, не задерживаясь. Дарина с Ориной переглянулись, ожидая слов матери. Велирима глубоко вдохнула:

– На рассвете пойдём к реке.

На этом разговор оборвался: всех клонило в сон после отвара Велиримы. Все трое разошлись по постелям и мирно заснули.

Наутро трава за околицей блестела от росы, словно была усеяна мелкими хрусталиками. Дарина, Орина и их мать осторожно вышли за ограду и направились через заросли к реке. По дороге они чувствовали на себе взгляды соседей, которые отворачивались, стоило встретиться глазами. Никто не подошёл к ним и не сказал ни слова.

Они дошли до поворота реки Струмень, где прозрачная вода быстро неслась меж камней, огибая блестящие галечные отмели. Велирима несла в небольшом холщовом мешочке несколько тщательно отшлифованных осколков самоцветов – щедрый дар ключевницам. Было принято считать, что водные духи особенно любят красивые камни: ими они открывали родниковые потоки и очищали воду от мути.

Дарина с Ориной шли следом, удивляясь, как сильно разрослись прибрежные кусты, а тропа, ведущая к реке, почти совсем заросла. Видимо, сюда давно никто не приходил с дарами, и земля была усеяна влажными, не истлевшими за студень листьями. В воздухе ощущался запах близкого болотца, отчего становилось неуютно. Наконец они вышли к большому плоскому камню, на который раньше клали подношения.

Велирима развязала мешочек и достала отшлифованные камушки, после чего, встав на колени, опустила ладонь в воду и принялась тихо шептать старинный напев. Дарина прислушалась к словам – они звучали на древнем наречии и повествовали о благодарности воде за её живительную силу, о необходимости союза между людьми и духами природы. Орина аккуратно взяла самоцветы из рук матери и осторожно положила их на гладкий речной камень, выступающий из воды, и выложила из них замысловатый узор. Затем все трое прикоснулись ладонями к прохладным струям, омывая руки.

Дарина отметила, что вода показалась ей непривычно холодной и даже отталкивающей, словно внутри неё поселилась чужеродная сила. Не то чтобы река и раньше была особенно тёплой, но сейчас в её струях явно ощущался какой-то враждебный холод.

– Ключевницы нас услышат? – тихо спросила Орина.

Велирима тяжело вздохнула:

– Должны… если совсем не отвернулись от людей.

Несколько минут они продолжали стоять на коленях, наблюдая, как течение мягко огибает камень с выложенными самоцветами. Старожилы рассказывали, что прежде, когда ключевницы принимали дар, вода озарялась радужными бликами, а над поверхностью порой поднималась едва заметная серебристая дымка. Но сейчас река текла мрачно и равнодушно, словно отказываясь принять их подношение.