Серебряный единорог - страница 45

– Сейчас помою, – произнес он сконфуженно.

– Выкини их в помойное ведро, – посоветовал Меркурий.

Процесс в бане набирал обороты. Заходы в парилку чередовались с пивом и водкой. Степенные разговоры перешли в сумбурный гомон. Русский мат звучал все чаще и громче.

– Ну, последний заход, – встал, пошатываясь Ядренко. – Взвод, за мной!

– Сёма, попарь Иван Ивановича, у меня сердечко зашкаливает, – просипел измученный Пиханов.

Семен и военком скрылись в парилке. Баторжамц, обвязавшись полотенцем, вышел на воздух охладиться. Меркурий расслаблено курил у открытой двери.

– Кажись, отмазался от армии, Меркурий Сократович, – цыкнул Пиханов, развалившись на лавке.

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнул.

Словно сглазив, в парилке раздался дикий вопль. Военком с выпученными глазами выскочил в предбанник, держась за причинное место. Сзади глядел перепуганный Семен с ковшиком в руке.

– Ошпарил, гад, – охнул Олег в панике, чуть не плача.

– Я нечаянно, я не хотел… – бормотал как сомнамбула Семен.

Военком кружил по предбаннику и стонал с перекосившимся лицом. Меркурий решительно взял ситуацию под контроль. Он обнял несчастного полковника, разжал ему руки и осмотрел ожог.

– Семен, быстро сюда какую-нибудь мазь.

Фермер открыл самодельный шкафчик, висящий на стене, и перебирал склянки.

– Вот, есть гусиный жир.

– Прекрасное средство, – уверено сказал Анатолийский. – Я гусиным жиром смазывал ожоги у гонщиков после падений. Раны заживают, как на собаке.

Иван Иванович, постанывая, смазал детородный орган дрожащей рукой. Олег заботливо постелил на скамью полотенце и усадил полковника.

– Теперь водки! – скомандовал Меркурий.

Олег, обретя надежду, моментально исполнил команду. Иван Иванович закрыл глаза и присосался к кружке. Медленно выпил ее с перерывами.

– Пива! – заорал он, хватая воздух разинутым ртом.

Пиханов молниеносно вручил ему кружку с ершом. Полковник лихо выдул всё до дна и заорал:

– Эх, гулять, так гулять! Поехали по бабам.

– Ну, гренадер! – восхитился Меркурий.

В наступивших сумерках военный УАЗ подъехал к бане крестьянского хозяйства. Виновник происшествия по настоянию военкома полез в машину. Из дома выскочила Валентина, вцепилась в мужа и заголосила:

– Не пущу!

Иван Иванович погрозил пальцем хозяйке, уводящей пьяного Семена, и с помощью Олега забрался на переднее сиденье. Распугав гусей, машина выехала из подворья и запрыгала на деревенской дороге. За бензоколонкой солдат прижал машину к обочине и остановился.

– Что случилось? – спросил Анатолийский.

Солдатик мягко оттолкнул навалившегося на него полковника. Через три километра Уазик завилял и вновь остановился. Ядренко мирно посапывал на плече водителя.

– Я же разобью машину! – чуть не плакал солдатик.

Меркурий нашел выход:

– Давай привяжем его к сиденью.

Водитель порылся в ящике для инструментов и нашел веревку. Пиханов с Анатолийским обмотали военкома.

– Сидит прочно, как памятник Гоголя в Москве, – удовлетворенно произнес директор.

На КПП в Песчанке УАЗ тормознул военный автоинспектор. Заглянув в машину, ваишник явно растерялся. Такой картины он еще не видел: в машине сладко спал связанный розовощекий полковник и пускал слюни, словно младенец. Фуражка съехала ему набекрень. Меркурий подошел к офицеру и грозно спросил:

– В чем дело, капитан? Не видишь, что вышестоящий офицер устал, возвращаясь из дальней командировки.

Капитан занервничал, обошел Уазик и заглянул в салон. Затем махнул рукой и отпустил машину.