Серебряный след - страница 29

Настали 40-е. Кровавые 40-е. Что Германия хочет напасть на Советский Союз долетело до самых отдаленных уголков страны, исключением не стал и Шарой. Горцы были возмущены, взволнованы и не могли принять тот факт, что их страна возможно в скором времени окажется окутанной войной. Хотя власть советов держала горцев в ежовых рукавицах, превращая их жизнь в нескончаемый ад постоянными гонениями, раскулачиваниями, убивая их веру, уничтожая богословов и прочее, тем не менее простой люд дружно проклинал Гитлера и фашистскую Германию, совершенно не догадываясь о том какой ошеломительный сюрприз готовит для них своя большая Родина…

Несмотря на несгораемые надежды простых людей, война все-таки началась. И летним днем официальное объявление о вероломном нападении Германии на Советский Союз тревожным эхом раздалось и в шаройских горах. Хайрулла вспомнил предрекания старца Ахмада – большая беда обрушится на вайнахов…

– Он говорил, что с последним снегом, а тут лето, ну может в дате ошибся, а в беде самой не ошибся старец – рассуждал про себя Хайрулла. Он был уверен, что война с фашистской Германией и есть та самая большая беда. Хайрулла продолжал свою работу. И все также ни словом, ни делом не дал ни на мгновение усомниться в своей чести и добродетели односельчанам. Как мог выкручивался, и удача не отворачивалась. Но после смерти Арсанукая дорогу в стан абреков Хайрулла намеренно забыл. Не дай Аллах обнаружат его следы, и он сам снова окончательно искалечит свою и так израненную жизнь.

Дети росли. Старшего Малика Хайрулла отправил в город учиться на рабфак. А младшие все также были под теплой опекой тети Написат. Хайрулла видел, как с каждым днем женщине было тяжело справляться со своей семьей и ухаживать за его детьми, но сестра не выдавала никогда свою усталость. Она безумно любила племянников и порой забывала даже уделять должное внимание своим детям. Но и тем не менее, в редкие минуты душевной беседы с братом осторожно всхлипнув, могла напомнить, что детям не помешала бы та, которую можно было бы назвать матерью. Но Хайрулла мало реагировал на этот разговор.

Докатилась до Шароя страшная весть, что Родина нуждается в защитниках, что настал для нее черный день, день, когда нужна ей сыновняя любовь и опора. Но горцев бедой не напугаешь, уж больно много их выпадало на век их. Настали дни, когда молодые начали уходить на фронт. Кто добровольцем, кто по повестке. Хамид был встревожен тем, что придется расставаться со старшим сыном Адамом. Хамид слабел. Удар, который нанесла ему своей смертью сестра Муъминат, кончина отца все это наложило отпечаток на его здоровье. А Адам был его опорой. Старший сын тащил всю семью. Да и невеста дома молодая. Не мог отец его так равнодушно отдать в когти войны. Не мог… но надо было. Да и от сына он прятал свои мысли. Тот бы и слушать его не стал…

Решил Хамид пойти к Хайрулле посоветоваться, да и надежда в сердце теплилась, что зять придумает что-то и спасет сына от фронтовой жизни. Хайрулла, насупившись слушал его. Когда тот рассказал все свои тревоги и переживания, Хайрулла спросил:

– И что ты хочешь от меня?

– Ну чтобы ты помог ему, как семейному человеку остаться дома, помогая в тылу, и еще самого его образумил, который рвется туда, самолично останавливать всю эту Германию.

– Ты хочешь, чтобы я мужчину заставил перестать быть мужчиной? Извини, не обладаю такими способностями! Не думал, что ты с такой просьбой ко мне придешь! А Адам настоящий къонаха. В нем с детства стержень хороший. Оставь его в покое. Если суждено ему жить, через все круги ада пройдет и вернется к нам живым, а если нет, впрочем, ты сам это все лучше меня знаешь. Не были бы мои такими мальцами, клянусь Аллахом сегодня же бы выгнал на фронт. Мужчинами нужно становиться, Хамид….