Несколько последующих дней ничего не происходило. Отец по-прежнему не покидал комнату, впуская только Седрика. Тетя не успела вернуться. От братьев тоже не было вестей.
Я отправилась в библиотеку, взяла со стола одну из отложенных книг, начала читать. Строчки расплывались перед глазами, а смысл написанного ускользал. Сколько бы не пыталась сосредоточиться, мои мысли каждый раз возвращались к разговору в кабинете отца. Теперь мне стала понятна та ненависть, которую испытывала Розалия к императору. Я и сама успела возненавидеть его всем сердцем. Что бы ни сделали мои родители, какую бы ошибку не допустили, они не заслужили столь жестокого наказания. Медленная мучительная смерть, существование на грани между сном и явью – я бы и врагу не пожелала пережить подобное, но император не знал жалости.
Мои познания о нем были поверхностными, отрывочными. Еще пятнадцать лет назад никто не слышал об Ашшхааре Мин Дауре. Его имя не наводило страх и ужас, матери не пугали им своих непослушных детей. Он не имел права на трон, но завоевал его. Огнем и мечом прошелся не только по близлежащим княжествам и королевствам, но и захватил Южные острова. Около десяти лет назад завоевал Алору, которая сопротивлялась до последнего. Убил короля Эдоардо, его ближайших соратников и объявил себя императором.
В те годы я была ребенком. Политика интересовала меня меньше, чем новая кукла, сладости или большой зеленый жук, которого я заметила в саду. Дома ни императора, ни его деяния никогда не обсуждали. Мы жили слишком далеко от Солары, города, который стал столицей империи, от интриг и борьбы за власть.
Так я думала до вчерашнего вечера. Теперь все изменилось. Едва ли не мифический император ворвался в мою жизнь подобно урагану, уничтожил моих близких, поставил под угрозу мое будущее. Я была не просто зла, я была готова хоть сейчас отправиться во дворец и потребовать объяснений. Даже преступников судили. Неужели мои близкие не заслужили права доказать свою невиновность?
В спальне первой под руку попалась ваза. Я бросила ее в стену, равнодушно наблюдая за тем, как фарфор разлетелся осколками. На стене осталось мокрое пятно. Сломанные цветы лежали бесформенной кучей.
– Сеньорита!
Сандра и Роза, привлеченные шумом, вбежали в комнату. Пока первая пыталась удержать меня, вторая выдвинула один из ящиков стола, достала флакон, вылила несколько капель на платок. Поднесла ткань к моему лицу, заставляя дышать через нее. Я сопротивлялась, пыталась вырваться, но вскоре обмякла. Ноги стали будто чужими, деревянными.
Служанки помогли мне добраться по постели, сняли обувь. Сандра обработала раны на руках, оставленные шипами роз. Закончив, они оставили меня одну.
Я смотрела на перевязанные ладони, лежавшие поверх одеяла. Чувствовала пустоту в душе. Неумолимо клонило в сон. Я не стала сопротивляться. Мое состояние не позволяло мыслить здраво, но действие капель должно скоро пройти. Тогда никто не сможет мне помешать.
Не знаю, сколько времени я провела, открывая и закрывая глаза. Не спала. С трудом пошевелила пальцами. Видимо, капли действовали иначе: не усыпляли, а обездвиживали или вызывали слабость. Что ж, хотя бы не мешали думать…
Итак, моя семья оказалась втянутой в какую-то неприятную историю. Сомневаюсь, что это был заговор, хотя император мог увидеть в их действиях угрозу. Мои родители не способны были и мухи обидеть, но кто-то мог из зависти опорочить их честное имя. Не помню, чтобы у нас были враги, но оказалось, что я так мало знала о своей семье. Что говорить о других?
