Отец и тетя скрыли от меня правду. Должно быть, они решили, что действуют во благо, но я чувствовала себя обманутой. Мало того, что не знала истинной причины смерти мамы, так еще и должна была выйти замуж за человека, который не вызывал во мне иных чувств, кроме отвращения, – все для того, что еще больше сплотить наши семьи. Весьма достойное стремление, но не для меня. Должен быть иной выход, другое решение, которое позволит нам выстоять в борьбе с самим императором.
Вынашивая планы мести, я незаметно задремала и проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
– Арселия, вставай!
Я нехотя подчинилась. Розалия держала свечу так близко, что воск падал на платье. Она словно не замечала этого. Глаза ее лихорадочно блестели.
– Покажи мне руку!
Я снова не стала спорить. Тетя потянула повязку, закрывавшую правую ладонь, поднесла свечу еще ближе и вскрикнула.
Я проследила за ее взглядом, но не заметила ничего необычного. Пройдет пара дней, и от царапин не останется следа. Стоило ли так беспокоиться?
Нежность к этой порой суровой, но такой заботливой и чуткой женщине затопила сердце. Я поднялась и обняла ее. Тетя многое сделала, пытаясь заменить маму. Пусть я не всегда понимала мотивы ее поступков, но искренне любила ее.
– Его нет, Арселия, его больше нет!
– Кого? – не поняла я.
Розалия отодвинулась, поднесла мою руку к свету. На тыльной стороне ладони не было и намека на розу, связавшую нас с Густаво.
Я еле сдержала улыбку, хотя от радости мне хотелось танцевать и хлопать в ладоши. Свобода – какое чудесное слово! Как сладко оно звучит, словно песня соловья! Но одного взгляда на Розалию было достаточно, чтобы понять: она не разделяла моей радости. Ее глаза, наполненные слезами, опущенные уголки губ, дрожащие руки – все говорило о том, что случилось нечто ужасное.
– Его больше нет, – повторила тетя. Столько тоски и безысходности слышалось в ее голосе, что я невольно устыдилась. – Моего мальчика нет.
Она достала первое попавшееся платье, бросила его на кровать и приказала:
– Одевайся! Идем!
– Куда? Зачем? Объясни, что случилось?
Я продолжала задавать вопросы, но не решилась ослушаться. Пока собиралась, тетя молчала, только нетерпеливо притопывала ногой.
Мы спустились на первый этаж, завернули под лестницу к неприметной двери. Розалия сняла с шеи цепочку с ключом, открыла ее, вошла первой. Я последовала за ней, стараясь держаться как можно ближе.
Широкие каменные ступени вели в подвал, о существовании которого я раньше не знала. Мы спускались все ниже и ниже. Несмотря на это, сырость не ощущалась. На стенах не было плесени, в чем я убедилась, проведя по одной из них рукой.
Тетя резко остановилась и поддержала меня под локоть, не дав упасть. После зажгла одну за другой десяток свечей, укрепленных на специальных подставках в стене. Их было недостаточно, чтобы осветить все пространство подвала, но глаза постепенно привыкли. Я уже различала очертания предметов: огромную каменную купальню в центре, деревянную скамью рядом, стол. На столе стояли многочисленные флаконы, баночки с разноцветными жидкостями и кубок, украшенный неизвестными мне символами.
– Раздевайся! – приказала Розалия. – Если хочешь что-то узнать, спроси сейчас. Когда я начну ритуал, не отвлекай меня, чтобы не происходило. Молчи, пока не разрешу или не спрошу сама.
В голове тут же вспыхнул десяток вопросов, но все они казались глупыми, мелкими, нестоящими внимания. Я была в шаге от мечты, ничто иное не имело значения. И все же одна мысль не давала мне покоя.
