Он помолчал.
– Но у меня гости.
– Недждет! Это очень серьезно, у нас в доме разведка, ты не понимаешь? Кто знает, к чему это приведет?
Услышав эти многозначительные слова, он ответил:
– Хорошо, сейчас приеду.
Я глубоко вздохнула и чуть не расплакалась.
– Спасибо! Я тоже постараюсь приехать.
– Что значит «постараюсь»? Что ты делаешь в Шиле зимой вечером?
– Я сопровождаю американского профессора. Он захотел сюда приехать, но машина сломалась, и мы застряли в мотеле недалеко от Шиле. Мы здесь одни.
– Тогда я за вами вышлю машину.
– Ты настоящий спаситель, спасибо! Мы в мотеле «Блэк Си».
– Не переживай, найдут. Я оставлю твой номер.
Завершив звонок, я пошла будить профессора, крепко спящего под покрывалом и пальто. Он был уже не такой бледный, согрелся, но в каком состоянии были легкие?
Я слегла потрясла его:
– Профессор, с вами все в порядке? Сможете встать?
Он открыл глаза на мгновение. Затем вытащил руку из-под покрывала и взял мою, снова начал издавать звуки, как на пляже:
– Суту-у-у-ума, приплыла, сутма-а-а, стоит, Надя, сутурума, взлетела…
– Профессор, вы меня слышите? Кто приплыл? Кто такая Сутуума? Вы можете встать?
Вагнер вновь открыл глаза и на этот раз не стал закрывать. Он с удивлением оглянулся.
– Где мы?
Тут его затрясло, он начал стучать зубами.
– Мы все еще на том пляже. Точнее, в мотеле на пляже. Вы потеряли сознание от холода, я привела вас сюда. Сейчас приедут, заберут нас. Одевайтесь, пожалуйста.
Тогда он заметил, что раздет, и очень удивился. Медленно одеваясь, он вопросительно глядел на меня.
– Да, профессор, я вас раздела и уложила в кровать. Надо было что-то делать, чтобы спасти вам жизнь.
– Что делать?
Затем, не дожидаясь ответа, он продолжил слабым голосом:
– Спасибо.
Я помогла ему одеться. Затем помогла ему сойти вниз, точнее говоря, почти спустила на себе. Мальчик-сторож развел небольшой костер рядом со входом и пытался согреться, протянув руки к огню.
Увидев нас, он встал. Мы пошли к нему, но тут подъехала темная машина, и из нее вышел мужчина:
– Майя-ханым!
– Да.
– Майя-ханым, мы приехали за вами.
В это время из машины вышел и водитель.
– Как быстро! Я думала, вы минимум два часа будете добираться из Стамбула.
– Мы не из Стамбула, здесь недалеко. По распоряжению полковника сразу выехали.
Я поблагодарила их, и мы все вместе посадили профессора в машину.
– Кто это? – спросил профессор.
– Приехали помочь. Нас отвезут в Стамбул.
– А разве мерседес нас не ждет?
– Машина сломалась, поэтому нас отвезут другие. Вы не беспокойтесь.
Мы уже собирались ехать, как я вспомнила: выйдя из машины, я спросила у сторожа, сколько стоит номер.
– Не знаю.
Я протянула ему 50 миллионов[42]. Затем мы отправились в путь. В салоне темного автомобиля было тепло, впервые за долгие часы мы оказались в отапливаемом помещении. Профессор снова уснул. Я же, прислонившись лбом к стеклу, перебирала в уме события дня.
Брат уже должен был приехать ко мне. Скорее всего, он все уладил. Он это умел.
Как же странно не позвонить отцу ребенка, когда он в беде, подумала я. А ведь в первую очередь надо сообщать отцу, даже только лишь отцу, а не дяде. Но тот, кто знал Ахмета, сразу понял бы, почему я этого не сделала. Мой бывший муж был высокого роста, аккуратно одевался, а тонкие каштановые волосы падали ему на лоб. Его можно было назвать красивым. Однако трусливое, подозрительное выражение лица, отражающее его сущность, уничтожало всю привлекательность. Он не доверял людям: возможно, эта черта у него возникла по вине слишком авторитарного отца.
