Как и его своевольный спутник, путешественник, по обыкновению именуемый цивилизованным миром «бродягой», за свою длинную жизнь, пересек немало полей и холмов. Под палящим солнцем и ледяными ветрами пролегал его путь. Невзирая на стужу и голод, на болезни и гонения, ступал он там, где не всякий решился бы пройти. Но, как и его ветреный спутник, странник нигде подолгу не задерживался, то и дело меняя свой курс, избегая оседлости.
Некогда с радостью встречавший всякое новое место, путник, теперь смотрел на приближающийся город с тоской.
Он и рад бы с распростертыми объятиями броситься навстречу новому и принять с благодарностью щедроты этого мира, но не мог. Теперь не мог.
И как ему, хромому, теперь взбежать на холм?
Как ему с этой проклятой отдышкой и ноющей болью в груди преодолеть горный перевал с его холодами и крутыми подъемами?
Да и охапка сена в поле, некогда служившая ему постелью, была больше не мила.
Старость сменила молодость, и боль, которую теперь нельзя было так просто преодолеть, затмила всякую радость,
Занятый своими тоскливыми мыслями, путник и не заметил, как пересек городские ворота и оказался в Обыденсбурге.
Жизнь в городке неспешно текла своим чередом. Награжденные безоблачным летним днем горожане направлялись по своим делам. Изредка в толпе мелькали полицейские фуражки, чьи хозяева без особых усилий и чрезмерных хлопот исполняли свой долг, патрулируя пыльные городские улочки. Не слишком раздосадованные очередным рабочим днем клерки разбредались по своим конторкам.
Под негодующие реплики толпы, громко крича, через серую людскую массу весело пронеслась детвора.
«Путь до города был не близок», – подумалось гостю, чьи ноги ныли от усталости, – «вот уже почти двое суток без еды».
Местный трактир со звучной вывеской «Не в деньгах счастье» попался на глаза путнику.
Несмотря на столь ранний час, завсегдатаев заведения было предостаточно. А по виду некоторых из них можно было смело сказать, что они меняли свои деньги на счастье еще с ночи.
Племянник без вести пропавшей прошлой зимой хозяйки трактира Здервильды хмуро вел подсчеты серебра в кассе.
Бросив беглый взгляд на нынешнего владельца заведения, можно было с уверенностью сказать, что мистер Гадсон – достойная замена тетушки.
– Доброго Вам утречка, – раздалось возле трактирной стойки.
– Три серебряника! – тут же ответил хозяин заведения, не поднимая головы.
– Что, простите? – не понимающе произнес путник.
– За прощением это не к нам, – оторвавшись от расчетов, резко бросил мистер Гадсон, – три серебряника за кружку эля, и деньги вперед!
– Увы, у меня нет денег. Но я бы с удовольствием рассказал Вам интересные истории о городах, в которых я побывал, взамен на краюху хлеба.
Выражение физиономии мистера Гадсона приняло оскорбленный вид.
– Мне кажется, кое-кто позабыл, где он находится! – с вызовом произнес хозяин трактира. – Это достойное заведение, а не какой-то там приют для нищих! И я не намерен раздавать свое с трудом нажитое имущество всяким проходимцам!
Под мощным напором мистера Гадсона гость спешно покинул трактир, чуть не подвернув больную ногу о высокий порог.
«Да, такое и раньше бывало. Но с каждым годом становится все чаще и чаще», – думалось ему.
Молодому, полному сил искателю приключений отказать было гораздо сложнее, чем старому и больному бродяге.
На ярмарке, что расположилась на Лапшичной площади городка, путник также не возымел успеха.
