Он ещё некоторое время обескураженно смотрел на потухший экран телефона, постепенно осознавая свалившуюся беду, а потом бросился бежать, не разбирая пути и вынуждая большегрузы сворачивать с дороги.
У дома Анастасии Ивановны несколько женщин что-то оживлённо обсуждали. Генка взлетел на крыльцо.
– Да жива она, жива. Только плоха очень, – остановила его в дверях соседка, промокая платком уголки глаз. – Нельзя пока туда, фельдшер не велела.
– А что же случилось? Ведь мы вчера только расстались.
– Ребятишки из клуба шли, ну, и увидели её на дороге. Домой отвели, а родителям только утром рассказали. А уж когда мы пришли, она еле дышала.
– Что же она, упала? Или обидел кто?
– Не помнит. Только на голове рана большая, доктор говорит, что кровопотеря большая. А ей много ли надо? Возраст.
Дверь из избы отворилась и вышла медсестра с чемоданом в руке.
– Есть кто близкие?
Геннадий шагнул вперёд.
– Жду врача из района, мы её не довезём. В лучшем случае – неделя.
– Я могу с ней поговорить?
– Не желательно, а, впрочем, это сейчас уже и не важно.
На низеньком диване под тканевым покрывалом лежала баба Настя, Генке показалось, что она как-то уменьшилась в размерах. На забинтованной голове зримо расплывалось алое пятно.
– Как же так? – Генка присел на корточки и прикрыл её руку ладонью.
Старушка открыла глаза:
– Ты? Домой пойдёшь, Верному сухарики забери. Они в чугунке на плите лежат. Я их в бульон кладу и сушу потом. Больно он их любит.
У Генки комок к горлу подступил:
– Баба Настя, не умирай. Очень тебя прошу.
Женщина улыбнулась:
– Ни в коем разе. Опять не моя приходила. Я уж свою буду ждать.
– Какой же я дурак, что вас послушал. До дома не проводил.
– Не кори себя. Она бы меня и дома достала, – при этих словах она застонала и прикрыла глаза.
– Кто? Вы что-нибудь видели?
– Видела, – дыхание её стало сбивчивым, словно в груди зашумел вскипающий чайник. – Камешки забери. Они блестят, когда морем умытые. А как высохнут, вся красота меркнет, обычные булыжники… Ты его не бойся, вон какой шлейф за ним. Он ещё много бед натворит, но тебя не тронет. Побоится…
Дверь приоткрылась, в комнату вошёл Игнат Степанович и вопросительно посмотрел на постояльца. «Как она?»
– Бредит, – Генка поднялся, прикрыв краем покрывала её руку.
– Не знаешь, что случилось? Может видела кого?
Генка помолчал немного:
– Нет, ничего не видела. Скорее всего поскользнулась и ударилась головой.
– Ты думаешь? – Игнат Степанович подозрительно посмотрел на него.
– Не маньяк же в Каменных Ключах стариков убивает? – неожиданно для себя с вызовом ответил Геннадий и вышел из избы.
В палисаднике возле дома несколько женщин скорбно шептались между собой. Он заметил среди них соседку и попросил её отойти в сторонку:
– Не знаете, какие ребята нашли Анастасию Ивановну и довели её до дома?
– Да как не знать? Нюрки Самойловой мальчишка, говорит, домой шёл с танцев.
– Подскажите, как найти их дом.
– Прямо иди, до центра. А у магазина на Кулижки сверни. Как же она сейчас называется? – женщина попыталась вспомнить название улицы. – А, там сейчас таблички на избах повесили. Седьмой дом от магазина, с жёлтыми наличниками и зелёной крышей. Да там спросишь кого-нибудь. Только он теперь в школе, наверное.
Геннадий поблагодарил и вышел за калитку. Саднила ступня. Напротив дома, через дорогу, стояла «Вольво», и он подошёл к машине.
– Здравствуйте, можете меня до школы подвести? Я заплачу.
