На пятый день они миновали границу графства, проходившую по реке Гарлен. Мост через нее сильно прохудился и нуждался в ремонте, но Торас, стесненный в средствах, надеялся, что этим займется герцог, который, в свою очередь, явно ждал, пока мост развалится, чтобы вынудить Халладена тратиться из своей казны. За рекой дорога разветвлялась: один путь вел вдоль берега, два других – вглубь страны.
– Прямо, – решил Торас, припоминая, где находится Кэрла.
– Милорд, – подъехал к нему рыцарь Гатьен. – Будет лучше выбрать правую дорогу.
– Окружной путь?
В голосе графа слышалось удивление, смешанное с недоверием – все же Грасье родился и вырос в этих землях, а предлагает долгий путь взамен короткого.
– Именно так, здесь дорога прямая, но нам встретятся лишь несколько бедных деревень в десяток домов, а там где я предлагаю ехать большие селения, и постоялые дворы есть – отдохнуть сможем и припасы пополнить.
– Так тому и быть, – немного поразмыслив, согласился Торас – ему и самому порядком уже надоело спать на голой земле, а желудок истосковался по хорошей пище. Ради этого можно было пожертвовать парой дней.
Однако, вместо трактира, уже скоро дорога завела их в густой лес, и Гатьену пришлось стать проводником, поехав вперед вместо Гавина, с сожалением опустившего графское знамя – в чащобе от штандарта проку не было, а вот изодрать ткань о ветви можно было запросто. Не смотря на все усилия хонтэйского рыцаря, выбраться из леса засветло им не удалось, так что пришлось там же и расположиться на ночлег.
– Вот тебе и постоялый двор, – зло прорычал Берндейл, укрываясь меховым плащом, сшитым, как он говорил, из шкуры медведя.
– Телега нас задерживает, – Грасье развел руками: – Будь мы налегке, спали бы уже в теплых постелях.
На телегу были погружены доспехи рыцарей и графский сундук, так что бросать ее посреди леса все равно не представлялось возможным. Но, так, по крайней мере, у Гатьена появилась возможность оправдаться перед соратниками и сохранить лицо.
Наутро озлобленные и голодные воины продолжили путь и к полудню, наконец, добрались до небольшой деревушки лесорубов, расположенной у самого края леса. Люди, узнав, сколь знатный гость к ним пожаловал, собрали еды, какой смогли, и пригласили графа со спутниками к столу. Обед был скуден – несколько тощих птиц, подстреленных охотниками, несъедобного вида каша и репа, которой, по счастью, хватило на всех северян, с аппетитом приступивших к трапезе.
– Обязательно расскажем о вашем радушии герцогу, – пообещал старосте Гатьен, первым вставший из-за стола. – Он освободит вас от податей в этом году…
– Перестань, Грасье, не хватало еще выпрашивать у Хонтина такую мелочь, – одернул его Халладен, опустив широкую ладонь в кошель на поясе и зачерпнув горсть монет. – Вот, берите, добрые люди. Награда за ваше гостеприимство.
Растерявшиеся от щедрости графа, люди стали упрашивать его погостить у них еще хотя бы день, однако их увещевания не возымели успеха. Единственное, что они смогли сделать в благодарность Торасу, так это починить прохудившуюся в лесу телегу.
– Наш травник, ваша милость, – зашептал староста, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до уха графа: – Колеса-то у телеги заговорил, теперь быстрее прежнего ехать будет, вы же торопитесь.
– Не хватало еще с колдовством связываться, – нахмурился Торас. Правителю должно только у Создателя помощи просить, а не обращаться к низменным чарам. – Молчи об этом, мужик, а то плетей всыплю.
