Сеятель. Осколки первого месяца - страница 3

– 321, еще один патриот с азимута 140… Пустил по нему!!!

– Понял, наблюдаю, красавчик!… Серег?

– 2 километра, готовимся.

– 321, уходи с маневром, пуск прямо по курсу!!!

– Командир, работаем и уходим вправо!!! Вон вижу ее!

– 321, 101, уходите с маневром на расчетный курс!

– 321, сработал, 4 ушло, раскрылись, борт норма!

– 321, 101, еще один пуск! Энергичнее маневр! Дальность 60!

– Серег, отстреливай!

– Отстреливаю! Крути вправо на кусозадатчик!

– Понял! Земля, дальность?!

– 321, 40, догоняет, перекладка влево!

– Понял, высоту занял, маневрирую, подсказывайте!

– 30 километров, наблюдаю пуск третьей!

– Понял! Кто под нами работает?! Наблюдаю пуски под собой!

– 20 километров! Выходите на север! Это наши, одну сбили!

– Серег, отстреливаешь?!

– Да закончилось уже все… Повнимательнее за высотой, нихрена не видно ночью, вышка по курсу светится!

– 321, 10 километров, маневрируйте! Вторая 20, догоняет!

– Да маневрирую! Серег, берись за ручки, готовься, не отпускает, сука!

– 321, одна рядом прошла, пропала, вторая 10!

– Наблюдал, рядом взорвалась, борт норма!

– 321

…

– 321!

…

– Триста двадцать первый! Земле!

…

– Крыша земле!

– Отвечаю, земля!

– Запросите тридвадцать первого! Метка пропала, не отвечает!

– 321 крыше!

– 321!3

Земля так и не дождалась ответа 321. Вместе с меткой бесследно исчез и самолет, и оба пилота. Они уже не слышали ничего, ибо оборудование их борта после близкого хлопка напрочь потухло. Как такое могло быть? Кто знает…

Александр не знал. Будучи командиром 321, он сейчас судорожно пытался реанимировать хоть что-то и достучаться до своего товарища по несчастью. Но увы. Ни то, ни другое сделать ему не удавалось.

На груди напарника расплывалось красное пятно, и становилось понятно, что он уже не ответит. Авиагоризонт крутился волчком, высотомер же словно отматывал время назад: тик-так-тик-так, бежала стрелка вспять, оставляя пилоту все меньше «метров» на принятие решения. Три тысячи, две тысячи, полторы.

Понимая, что ничего уже не изменить, Александр дернул поручни. Полсекунды, ускорение, еще полсекунды, и он уже болтается в на стропах над совершенно непонятно откуда взявшимся мегаполисом. «Ну все, кукуха моя, видимо, в утенке осталась», – с веселой злостью подумал он.

Чувствовал себя он, надо сказать, плохо, даже если учесть все перипетии, случившиеся с ним за последние минуты. И это состояние ухудшалось. «Ну вот, совсем психоделика пошла», – буркнул он вполголоса, заметив наконец сияние неба и то, что мегаполис этот выглядел сейчас немного заброшенным. Словно его в спешке оставили вот только вчера, не позабыв «выдернуть из розетки».

Его сознание начинало плыть все сильнее и сильнее. Тошнота, головная боль, ужасная сухость во рту… Все это накатывало волна за волной. Ему оставалось уже совсем чуть-чуть до крыш самых высоких небоскребов, когда сознание его окончательно померкло, сменив реальность черной пустотой.

Содружество. Первый пласт. Центральный сектор. Совет коммун Грумбридж 1. Планета 4, город Горхурст.

Очнулся я явно в больничной палате. Но она была весьма необычной. Никакого привычного медицинского оборудования здесь не было. Я сначала не придал этому значения. Не везде, к сожалению, есть это самое оборудование, главное, что вообще жив.

Стал осматриваться дальше. Белая, похоже, пластиковая кушетка, светлые стены и потолок, напоминающие салон гражданского самолета, такая же скрытая подсветка, шум вентиляции. Окон не было, а в десятке сантиметрах от кушетки была расположена стеклянная панель, отделяющая мое месторасположение от входа в комнату. Помимо двери, за этой панелью располагался утопленный в стену шкаф с дверцами в цвет всего остального в этом помещении, а напротив него, у стенной ниши, в которой в прозрачном горшочке раскинул листья какой-то цветок, больше смахивающий на траву, стоял неправильной формы стол со стулом. В этой комнате все было как из Икеи. Минималистично, дешево, но с изрядным душком «хай-тека».