15 июля 1992 года
Я захватила с собой в Звёздный рецепт, который узнала на уроке труда. Впервые испекла Димке на день рождения песочное печенье в форме ёлочек, так как других формочек я у тёти Жени не нашла. Получилось такое новогоднее поздравление с днем рождения.
Тем летом мы нашли новый пляж на озере, ходили туда большой компанией целую неделю.
Дима с Оксаной каждый день скандалили, при этом не стеснялись в выражениях.[4] Я никогда не видела его таким грубым и злым. Мне было тяжело на это смотреть, и я каждый раз старалась сбежать, когда они начинали выяснять отношения. Рядом с этой девушкой мой принц превращался в чудовище, в мерзкую заносчивую циничную тварь.
Оксана меня не любила. Я ей не нравилась, и она всем видом давала мне это понять. В силу моего юного возраста я ещё надеялась подружиться с человеком, который так много значит для моего лучшего друга, но она не принимала меня.
Возможно, это происходило из-за разницы в возрасте – я действительно была мала для подружки. А, возможно, она интуитивно чувствовала мою связь с Добрым и догадывалась о существовании невидимых нитей, которыми мы пришиты друг к другу. Но, так или иначе, моё присутствие её раздражало.
Парни это чувствовали и пытались разрядить обстановку, но, несмотря ни на что, напряжение так и витало в воздухе. Я старалась не попадаться Оксане на глаза и, даже сильно скучая по нему, наблюдала за Добрыми издалека.
Как-то вечером, когда Дима с Оксаной были у Лёхи Доктора в гостях, я по привычке, сложившейся за десять дней, постаралась спрятаться. В тот вечер не придумала ничего лучше, чем забраться на черёмуху, которая росла возле дома. Сумерки, густая листва и толстые ветви скрывали меня от посторонних глаз. Доктор и Добрый вместе с Оксаной вышли на улицу, расположились на крыльце и начали играть в карты.
Она достала сигарету и закурила.
– Не дыми здесь, Окси, – сказал Добрый.
– А что, не нравится?
– Не люблю, когда ты куришь.
– А что ты любишь? Себя, и то, только до обеда? – фыркнула она.
Намечался скандал. Я вжалась в черёмуху и мысленно пожелала телепортироваться отсюда.
– Не начинай, – сказал Дима.
– Даже и не думала. Тебе не нравятся сигареты, моя короткая юбка, яркая помада. Просто интересно, к своей ручной крысе ты так же цепляешься? Хотя нет, забыла, она же маленькая ещё.
– Что ты сейчас сказала? – угрожающе спросил Добрый.
– Да, я о крысёныше, который таскается за тобой и в рот тебе заглядывает. Её же ты придирками не достаёшь, – она хохотнула.
– Эй, заткнись, она моя сестра, если что, – вмешался Доктор.
– Сейчас ты закроешь свой рот, и никогда, слышишь, никогда не посмеешь вякнуть в её сторону. Поняла? – агрессивно рыкнул Добрый.
– А что, попала, да? Твоя священная корова? Корова, ха-ха. Нет, не тянет на корову-то, даже сисек еще нет, – продолжила она, смеясь.
Я просто оцепенела и покрылась мурашками, не понимала, что она делает, зачем она его так провоцирует. И даже отсюда чувствовала волну раздражения, нарастающей ярости, исходящую от Доброго.
Мне было понятно, что речь шла обо мне, и для меня не имело никакого значения, что Оксана думала о моей персоне, но я очень переживала, что Добрый ответит на провокации и не сможет держать себя в руках. Если он ударит её, он упадёт в моих глазах, и я больше не смогу смотреть на него так, как делаю сейчас, не смогу больше уважать его.
И тут я поняла. Это не Оксана глупая, а я. Она меня увидела, она знала, что я сижу на дереве, и она специально провоцировала Диму, чтобы я увидела его худшие стороны.
