Добрый отошёл подальше от парней, сел на бордюр и начал вытирать кровь с лица.
– Малая, иди сюда, – позвал он меня.
Я взяла у кого-то бутылку воды и подошла к нему.
– Так, слушай сюда. Никогда не лезь в мужские разборки. Это правило, которое не обсуждается.
– Почему?
– Это правило! Поняла меня? Пацаны всегда сами разберутся, мужчины – тем более. А тебе может неслабо достаться. Не по-детски. Поняла меня?
Я кивнула.
– Не слышу, поняла или нет?
– Поняла, – пробубнила я и протянула ему воду.
Спустя месяц новые ливни вызвал тайфун «Зола», и мой регион опять погрузился под воду.
В этом году осенью я впервые получила почтовую открытку со смешным мультяшным котёнком и всего двумя предложениями, написанными аккуратным почерком: «С днём рождения, Малая! С меня ромашки и клубника, и пусть тебе подарят собаку. Добрый». Эту открытку я храню до сих пор.
Июль 1991 года
Добрый приехал на каникулы всего на две недели, мы успели поговорить по душам только один раз. Он в двух словах рассказал мне про свой первый курс и про учёбу в Дальневосточной государственной морской академии имени Г.И.Невельского. Рассказать ему, как дела у меня, я не успела – его ждала подружка. Да, у него появилась подружка.
Впервые я увидела Оксану у Димы дома, его родители уехали на дачу и вечером он позвал друзей. Как обычно, я привязалась хвостом к Доктору и оказалась среди них.
Это была очень красивая девушка. Прекрасно в ней было всё – от кончиков длинных ресниц, до наманикюренных ухоженных пальчиков и аромата её парфюма. Оксана была стройной блондинкой с яркими голубыми глазами и кукольным личиком. Высокая аккуратная грудь, тонкая талия. А ещё у неё были самые длинный и красивые ноги, которые я когда-либо видела. Короткая юбка прекрасно это подчеркивала. То, что её дерзкая красота сбивает с ног, Оксана знала и пользовалась этим. Она медленно прошла через всю комнату, мило улыбаясь каждому и здороваясь, подошла к Доброму, положила руки на его талию и прижалась к нему. Он обнял её в ответ. Я отвернулась. Опустив взгляд, я шла искать самый дальний и незаметный уголок, чтобы спрятаться. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Печаль от осознания своего несовершенства, худобы, своей нескладной подростковой фигуры и веснушчатого лица с большим ртом завладела мной без остатка. Громкий голос заставил меня вздрогнуть.
– Что она тут делает? – куколка посмотрела на меня сверху вниз, как на таракана.[3] Шерхан наклонился и что-то сказал ей, на что она кивнула и залилась мелодичным заразительным смехом. Мне стало не по себе. Мои глаза нашли Доброго. Он внимательно смотрел на Оксану, и одна бровь у него была вопросительно изогнута. Меня он не замечал.
Волна холодной режущей боли родилась где-то внутри и начала терзать моё детское сердечко. Ну и пусть, решила я. Чёрт с ними со всеми. Когда-нибудь я вырасту и стану потрясающе красивой. Все будут меня любить, и никто больше не будет надо мной смеяться. Я тихонько выскользнула из квартиры. Уже сгустились сумерки, и на улицах зажгли фонари. Глядя под ноги, я медленно побрела в сторону дома.
Моя дыра в сердце опять стала растягиваться, и чем больше ненужной и несчастной я себя чувствовала, тем больше она становилась.
На следующий день я уехала домой. Дождей не было.
А в ноябре я опять получила открытку: «С днём рождения, Малая! Не взрослей! Никогда не знай обид и разочарований, пусть в твоей жизни постоянно случается что-то интересное. Добрый».
