А о его худших сторонах я знала всё. Что-то видела сама, где-то меня просветил Доктор. Когда терпение у Доброго заканчивалось, он выходил из себя и был в такой неконтролируемой ярости, что становилось страшно. Он мог потом бесконечно жалеть о случившемся, но это не меняло положения дел. Был такой момент, когда он не мог контролировать свою ярость, всего несколько секунд, но этого хватало для пробуждения монстра.
Зачем она это делает? Я же всего лишь ребенок, она же не может ревновать его ко мне! Я могу по-детски безусловно любить этого синеглазого демона с испепеляющей улыбкой, но я же ей не соперница, и, если Дима хочет быть с ней, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы ему было хорошо.
– Ты дура, Окси. Вроде взрослая девочка, а ведёшь себя как пятилетка, – спокойно и холодно говорил Дима. – Тебе не хватает внимания? Ну, так ты же взрослая, скажи мне об этом. А не устраивай этот детский сад.[5]
Он победил: взял себя в руки и контролировал ситуацию. Я чувствовала разочарование Оксаны.
Она встала и пошла в дом. Её догнал Лёха, а затем и Дима ушёл следом за ними. Я просидела на черёмухе три с половиной часа.
Я видела, как Дима с Оксаной ушли. Она обиженно шла чуть впереди, и сердитый Дима что-то тихо говорил ей, слов расслышать я не могла.
После их ухода мне пришлось кричать, чтобы привлечь внимание Доктора – слезть самостоятельно с дерева я не смогла.
Я так и не смогла понять причины их постоянных ссор. По мне они просто не подходили друг другу, и это была катастрофа. На следующий день я увидела Доброго с сигаретой. Расстроилась. Когда он поднял глаза и увидел меня, сразу же швырнул сигарету в сторону, на лице его я прочитала стыд. Дыра в сердце расползалась дальше. Моё одиночество начинало граничить с физической болью.
Я дождалась, когда Дима останется с парнями один, отвела его в сторону подальше от чужих глаз.
– Я не буду больше мешать, обещаю. И никогда, слышишь, никогда не ругайся из-за меня с ней, – секунду подумав, я добавила: – Я не всегда буду маленькой, когда-нибудь я обязательно вырасту.
Быстро обняла его, развернулась и убежала в сторону дома. Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу.
Тёте Жене я сказала, что очень скучаю по маме, и на следующий день уехала домой.
Тем летом я впервые начала подолгу рассматривать себя в зеркале. Я не любила своё лицо. Меня раздражали большие пухлые губы, тонкая и прозрачная кожа, через которую просвечивались кровеносные сосуды, тёмные круги под глазами, которые придавали мне больной и изнеможённый вид, а свои веснушки я просто ненавидела. Я считала себя некрасивой – ресницы недостаточно темные и пушистые, волосы непонятного цвета, когда очень хочется чёрные, торчащие ключицы и тощие руки, странные смешные уши. За всё свое детство ни разу не слышала, чтобы хоть кто-нибудь сказал, что я привлекательна. До определенного возраста это меня не трогало, но всё изменилось этим летом. Осенью мне должно было исполниться двенадцать лет. Тропических ураганов в том году не было. Засуха стояла второй год подряд.
Июль 1993 года
Летом 1993 года было сразу пять тайфунов. Бывший супертайфун «Янси» вылил на районы края более 100 мм осадков, край опять затопило.
Дима Добрый расстался с Оксаной и бросил курить. Накануне своего дня рождения он приехал домой всего на неделю, потому что проходил учебную практику в крупной судоходной компании в столице. С первой зарплаты Добрый купил себе черный Yamaha ZEAL 3YX и кожаную косуху. Теперь он был Добрый байкер. Мы часто веселились по этому поводу. О прошлом лете мы не говорили.
