«Знакомое слово узнал, – радостно думает мать. – А пусть жахнут, вдруг у Гришки моего от этого память вернётся?»
Дальше всё стремительное и обрывочное, как плохой клип.
В руках у Вовки ракета, в тени у ног – канистра керосина. Вторую канистру его наставница уже опустошила, щедро облив за сараем старый плед. Чиркает под ракетой зажигалка – раз, другой, а огня всё нет. Мёртвый нос не чует, как разит керосином, а вот живой – очень даже.
– Вовка, кто тут керос разлил? А ну убери огонь, сгорим же!..
– Ого-онь, – исторгает из себя мужчина, озираясь невидяще и бешено. – Сгоре-ел…
Припав на четвереньки, с нежданным проворством он сигает в кусты – и натыкается на незримую преграду: кто-то из колдунов успел выставить силовой барьер.
Конспирация провалена, можно не стесняться. Наставница выскакивает из-за сарая, кидает плед на фигуру, в которой уже больше паучьего, чем человечьего.
– Сейчас!!
Ослепительная искра срывается с пальцев Вовки. Не зажигалка: собственный дар огня.
Пламя занимается мгновенно, возносясь в порыве ветра чуть не до крыши дома. Из-под пледа доносится утробный смертный вой. Вторя ему, вопит Вовкина мать:
– Ты что твори-ишь, ирод?!
Теряя тапки, женщина кидается в костёр, что в единый миг стал погребальным. Сын ловит её за кофту, получая в ответ отчаянную оплеуху; оба падают в сугроб. Скрюченными от ненависти пальцами та тянется к сыновней шее, но быстрая серая тень заламывает ей руки за спину.
– Теперь говори с ней. Снимай морок.
– Мам. Послушай… Это не папа там. То, что им притворилось, из нас бы через неделю души выпило в обмен на обман. Тяжело закрывать дверь надежде, вот оно в эту щель и проскользнуло. А совсем тяжело – прощаться навек, но если… если не сделать этого прямо сейчас, оно восстанет и тогда нам точно конец. Пожалуйста, мам. Ради нас. Не позволяй этой сущности осквернить папину память…
Руки женщины слабеют, вместо тяги душить обретая желание обнять. Сьена выпускает пленницу, и та тычется заплаканным лицом в плечо сына, шепча заветное: «Отпускаю». Перекрикивая вой и скрежет, седая ведунья поёт над огнём отходной заговор. С последним его словом в небо возносится ракета, о которой все успели забыть.
Семицветный букет расцветает в небе, отмечая полночь.
***
На второй неделе января морозы ослабили хватку, но Персефона решила задержаться в гостях, дабы сохранить достигнутый результат и отметить старый новый год, закрыв личный марафон зимних праздников. К тому же прямо на её глазах начала проясняться жуткая история, обещавшая открыть истинную причину убийственных холодов.
Хранитель атомных часов был прав: световой день не прибавлялся, хотя земная орбита осталась прежней: секунды пространственного-временного смещения стали тем разломом, в которую еженощно успевала пролезть незваная хтонь межмирья. Разлом становился дольше. Лес под Могилёвом оцепили волколачьими отрядами. Среди вещей Михася был найден дневник с расчётами и формулами запретных заклинаний.
– Зря я парня перед классом выставила да идею его в пух и прах разносить начала, – запоздало убивалась наставница. – Думала, это поможет ему шагнуть из прошлого в настоящее и жить дальше, ан нет…
– Михась ошибся или время и впрямь можно вернуть на новый круг?
Персефона спросила тихо, но наставница вздрогнула.
– Эту тему мы проходим лишь в контексте древних легенд и ошибочных теорий…
Кто бы подсказал, как теперь прибрать последствия ошибочного эксперимента.
