– При всем уважении, – Шонатт начинал терять терпение. – Это моя арена и мои рабы, и именно я…
Но в который раз ему было не суждено закончить свою речь. Со стороны ворот, откуда обычно выходили рабы, донеслись жуткие крики. Створки дрогнули, будто по ним ударили тараном. Следом послышался надрывный вой, отдаленно напоминающий волчий, но куда более громкий. Он прорезал повисшую на трибунах тишину, оплел ледяными щупальцами страха сердце каждого человека и унесся в небеса. Постепенно заинтересованность и веселость на лицах зрителей сменились паникой: в том, кому принадлежал этот визг, сомнений ни у кого не возникло, слишком часто теперь люди сталкивались с одержимыми.
– Кажется, у вас проблемы, господин Шонатт? – ухмыльнулась Рэн, глядя на ничего не понимающего работорговца.
– Как?.. Невозможно… Клетки надежны… Падальщики не покидают своих постов, – забормотал он, бестолково озираясь по сторонам.
Тем временем створки снова дрогнули, в этот раз жалобно затрещав. Вой стал громче, к нему примешался рык и предсмертный человеческий вопль… Из щели под воротами вытекла кровь. Много крови.
–– Раз, два, – тихо считала Рэн, и ее дыхание вырывалось изо рта облачками пара, как на морозе, даже сквозь ткань маски, – три. – Она заглянула в глаза Шонатту, приблизилась и сказала так, чтобы никто больше не услышал. – Пришло ваше время, господин Шонатт. Вам стоило помнить, что однажды Смерть забирает каждого. Вы счастливчик. За вами я пришла лично.
Шонатт мигом растерял все свои надменность и лоск, отшатнулся, налетев спиной на балконное ограждение. Люди в ложе тем временем вскакивали со своих мест, но не торопились убегать, до конца пока не осознавая весь масштаб грядущей катастрофы.
– Ты, ты… Этого не может быть! – в отчаянии заорал Шонатт, выхватил меч. – Боги сдохли!
Рэн неопределенно пожала плечами и щелкнула пальцами. От туч над ареной начали отделяться голубоватые полупрозрачные силуэты. Друг за другом они по спирали устремились вниз. Параллельно одержимые продолжали ломиться в ворота. Стемгал схватил Ислу, и они бросились к выходу из ложи, за ним поспешили его люди. Прежде чем последовать за наместником, Рэн бросила Шонатту и его друзьям, столпившимся подле:
– Надеюсь, вы все станете одержимыми и дадите мне повод искромсать вас на куски. Взять, – приказала она, когда рядом с ней возникло с десяток неупокоенных.
Духи кинулись на Шонатта и его шайку, не дав им напасть на Рэн. В ложе началась суматоха. А в следующий момент с петель, расколовшись на куски и усыпав пол щепками, слетели ворота. На арену высыпали одержимые. Трибуны погрузились в настоящий хаос. Зрители, давя и калеча друг друга, ломанулись к выходам.
Монстры застыли в проеме ненадолго. За их спинами валялись изувеченные тела стражников и нескольких рабов. Безумные взгляды, полные жажды убийства, скользили по амфитеатру. Некогда обычные люди, одержимые до сих пор на них походили. Но, окромя тел, ничего человеческого в этих мерзких тварях не осталось. Глаза их светились бледно-голубым, такое же свечение пробивалось сквозь полопавшуюся кожу, которая местами свисала подобно рваным лохмотьям. На землю капала густая кровь, смешанная с гноем. Волос на головах почти не было, как и ресниц с бровями. Пальцы их заканчивались грязными, зазубренными обломками ногтей. Изо ртов стекала слюна, а зубы почернели и гнили. Высовывая синюшные, покрытые воспаленными язвами языки, одержимые то и дело облизывались и чавкали, посасывая искусанные губы.
