Полгода назад…
Ночь.
Илья сидит на диване, разглядывая фотографию со дня свадьбы двадцатилетней давности. Он смотрит на Марину, одетую в белое платье, со странной причёской из-за которой она похожа на невесту Франкенштейна. Между тем, мужчина понимает, что красивей, чем в тот день, она уже никогда не будет.
Сейчас Марина лежит в соседней комнате. Чтобы гнилостный запах не просочился под дверь, мужчина подложил полотенце.
Илья любит жену. Старается ухаживать как может. Даёт обезболивающие. Кормит с ложки. Каждый день меняет, пропитанное гноем и кровью, постельное белье. Выкидывает отвалившиеся пальцы. Но это тяжело. Тяжело смотреть на лицо, с которого сползла почти вся кожа. Тяжело слушать, мучительные стоны.
Илья любит жену. Но иногда, думает, что всем, особенно Марине, было бы лучше, если бы она умерла.
Кто-то звонит в дверь. Илья знает, кто. Он встаёт с дивана. Выходит в коридор. Подходит к двери. Открывает. На пороге стоит Денис и ещё двое мужчин.
– Пора, – говорит младший брат.
– Она в комнате, – безэмоционально произносит Илья, отходя в сторону.
– Поможешь?
– Нет.
Илья уходит на кухню. Он слышит, как мужчины проходят через зал и открывают дверь в спальню.
– Денис, ты зачем здесь? – слышит мужчина голос жены.
– Вставай, – говорит брат.
– Что происходит? Илья! Отпустите! Куда… куда вы меня ведёте? Илья! Илья!
На зов Марины мужчина не выходит. Он рыдает, склонившись над раковиной, зажимая лицо руками, чтобы никто не слышал.
– Илья, помоги! Пожалуйста, Илья! – доносится из подъезда.
Голос становится всё тише и тише.
– Илья!
Наступает тишина. Мужчина вытирает лицо кухонным полотенцем. Выходит в коридор. Одевает зимнюю куртку и ботинки. Выйдя из квартиры, хлопнув дверью, сквозь вой метели, он слышит крики с улицы. Чем ниже спускается мужчина, тем они громче.
То, как мужчина с бинтами на лице пытается ударить другого мужчину, но вместо этого натыкается грудью на вилы в руках того, становится первым, что видит Илья, выйдя из подъезда. Отовсюду доносятся визги, плач и выстрелы.
– Быстрее, быстрее! – говорит старик, толкая перед собой плачущую женщину без носа.
– Славься, Логоргутал! Славьтесь апостолы! – слышит Илья голос отца где-то в дали. – Славьтесь белые небеса! Судный день наступил! Пекаторы ответят за свои грехи!
– Пошли на хрен из города! – орёт бегущий толстяк, удирающим от него людям, размахивая серпом.
Дальше по улице Толик пытается вырвать за шкирку гнилого ребёнка из рук здоровой матери.
– Женщина отпустите, пожалуйста, – говорит он, – мне тоже это всё не нравится, но так нужно.
– Нет! – кричит мать, держа девочку за предплечья.
– Пожалуйста, я же как лучше хо…
Толик не успевает договорить. Он оступается, падая на тротуар. Девочка падает за ним. Оторванные руки дочери остаются в руках матери. Ребёнок от боли издаёт душераздирающий вопль. Женщина, осознавая, что произошло, впадает в истерику. Она падает на колени, начиная биться головой об лёд. Толик откидывает от себя девочку и встаёт на ноги. Он говорит:
– Ну… ну, вот зачем вы так? Я же по-хорошему просил. Это ваша вина.
– Тварь! – орёт женщина, вскакивая и начиная избивать Толика кулаками по голове, – Убью!
