Сгусток Отроков - страница 46

Сепией огня объяло все вокруг.

Я в огне.

Жар. Жар от огня.

Слишком реальный.

Я горю. В самом деле, по правде горю.

Сгораю заживо.

– Ааааа!

Попытка кричать не увенчалась успехом. Вроде голос мой есть, звучит… Но лишь в моей голове, не иначе. Тут лишь огонь. Потрескивающий и взрывающийся.

Жар. Жар изнутри… Я горю изнутри. И снаружи.

Кожа плавится. Глаза вытекают.

Каждая кость прогревается, заставляя мясо на ней шипеть и бурлить.

Сердце ускорило темп до невиданной скорости, отдавая уколом с каждым толчком.

Барабанные перепонки трескаются под натиском разноцветного шума. Из ушей сочится кипящая кровь.

– АААААА!!!

Мой безмолвный крик никто не слышит. Ни тут, в тусклом пожаре цвета сепии. Ни там – где я умираю взаправду.

Толчок.

Еще толчок.

Искра электрического разряда бежит от краешков пальцев рук к груди. Та наполняется холодом, остужающим раскаленное, как во время ковки, тело.

Сердце отдается стуком.

Легкие жадно заглотнули и вытолкнули новый воздух.

Толчок.

Искра пронеслась молнией к мозгу.

Зубы затрещали.

Голова помутилась.

В глазах начало виднеться что-то, кроме пустой темноты с красным оттенком.

Точки. Миллиарды крошечных бурых точек в ярком алом зареве.

Это голос Кристины…

Я иду к нему, проваливаясь в бесконечность шагами незримых ног…

– Приди в себя, Нелей!

Щека загорелась. Шершавая старая ладонь огрела со всей силы. Баба Катя… Ее руки, ее голос.

Еще. И еще…

– Не время зависать. Наблюдай!

Сотрясения, дергают из стороны в сторону. Пошатываясь в амплитудной вибрации, точки сливаются в привычную по последнему взгляду на склад картинку. Только сепия огня испарилась. Цветные щупальца-тоннели между людьми стали еще контрастнее и насыщеннее. Даже с перебором. Резкость и зернистость увеличилась в разы.

А щупалец и людей, к которым они присосались, и пульсируя перекачивают колышущуюся натянутым транспарантом ткань бытия, – стало куда больше.

– Баба Катя…

– Бабу свою ты по ночам шпилишь, а я для тебя – Катя, не больше.

– Что сейчас…

– Не отрубайся. Смена локации. В прогрузке ты почему-то отпал.

– Мне виделось, что снаружи, я там…

– Не важно. Если со мной сейчас – значит, живой. Не бери в голову.

– Но…

– Потом об этом. Сосредоточься на истории. Пока остальные за действием наблюдали, ты пропустил половину.

– Все в порядке? Дети…

Пытаться посчитать точное количество смутных пунктирных контуров в оранжевом свечении сложно. В глазах начинает рябить и двоиться.

– Все невредимы… Ну тут – точно. Только для тебя персонально пришлось с Единством бодаться, на персональный канал связи по запасным протоколам выходить и устанавливать рут-протоколы.

– Стоп… Почему мы вообще можем общаться, и я Вас отчетливо вижу?

– Тебя… Не Вас. Как же натаскать уже: обращайся на «ты».

– Тебя, Катя. Почему, кроме тебя, никого не слышу?

– Настройка такая. Мы сейчас с тобой в отдельном потоке, так сказать, соединении аудио сигнала через микширование с глушилкой.

Уже знакомая бунтарка Мэллори стоит на каменном помосте, вскидывая резко кулак вверх и вниз. Рот безмолвно открывается и закрывается с яростной мимикой. Что-то скандирует, сотни человек вокруг повторяют движения точь-в-точь.

– Что я упустил, быстрой сводкой?

– Мы перенеслись на пару лет вперед. Девушку, что ты видел, – за тот поджог стали считать лидером, построили оппозиционную ячейку, распространившуюся по миру на кучу подобных. Пока все под ее контролем, девушка веселится, радуется жизни и, прикола ради, направляет всех против злых корпоратов. Власть народу, все дела.