– Ну, всё, беги.
Ванька рванул, хлопнув дверью. Настя взяла дрожащими руками вилы, и присыпала тело. Её сердце разрывалось от страха.
Через полчаса, Матвей с Ванькой вбежали на базу.
– Настя, что случилось?
Бандурин подлетел к ней. Она прижалась к его груди и заплакала. Девушку трясло. Он обнял её.
– Настя, расскажи толком, что случилось?
– Матвей Семёнович, я не знаю, что мне делать, – начала она, всхлипывая.
– Я не знаю, к кому обратиться за помощью. Вы единственный близкий человек. Вы последний, кто видел папу живым, кроме вас, у нас никого нет.
– Настя, говори, что случилось.
Она, с трудом сдерживая слёзы, рассказала ему всё, что произошло.
Матвей подошёл к стогу, где лежал труп, убедившись в Настиных словах.
– Так, слушайте меня внимательно. Настя, я понимаю, что это сложно, но постарайся успокоиться. Ты коров подоила?
– Ннет. – Как бы напрягая память, замешкавшись, ответила она.
– Бери и дои коров, как ни в чём не бывало. Ванька, будь здесь с сестрой. Я зараз буду.
Вскоре он вернулся.
– Иван, открывай ворота.
Парень отварил затворы. Бандурин заехал вовнутрь на бричке.
– Давай, быстро, грузим. Они втроём закинули тело и присыпали его сеном.
– Ванёк, давай со мной, а ты Настя, доделывай свои дела, по плану, и в конце смены, дуй домой, после работы я к вам приду.
– Ага, – покорно махнула она головой.
Матвей аккуратно, незамеченным, выехал с фермы, и направился в сторону реки. Недалеко от станицы они раздели его, и сложили вещи на берегу. Отъехав от этого места километров десять вдоль реки, Бандурин остановился у речного затона.
– Давай Вань, спрыгивай.
Они слезли с брички и столкнули с неё тело. Матвей разделся, и вплавь затащив труп на глубину, отпустил его.
– Сестре ничего не рассказывай, это будет нашим с тобой секретом. Чем меньше народу будут знать, тем лучше. Вообще, кроме нас с тобой, об этом никто не должен знать. Добро? – наставлял Бандурин Ваньку по пути в станицу.
– Добро.
– А ты казак молодец, – похвалил его Матвей.
– Я бы на твоём месте поступил точно так же. Честь для казака, дороже жизни, – немного помолчав, добавил он.
Вечером Бандурин, как и обещал, пришёл к Беляевым. Настя заметно нервничала.
– Ну что там, как? – подбежала она к нему.
– Оболтус этот ничего не гутарит, слово с него не допросишься. Молчит, как рыба.
– Да как. Казаки бають, вроде бригадир наш, пошёл пьяный купаться, да утоп, – как ни в чём не бывало, ответил Матвей, искусственно придавая своим словам спокойствие. Они переглянулись с Ванькой.
– Как утоп? – не поняла Настя.
– Ну как топнут, – продолжал он, – разделся, полез в воду, да спирт ко дну потянул, только вещи на берегу и остались.
Бандурин улыбнулся.
– Не бойся Настя, Господь милостив, глядишь, всё обойдётся.
Она в недоумении смотрела на него, и молча хлопала глазами.
– Спасибо вам, Матвей Семёнович, не знаю как вас и благодарить.
– Не стоит благодарностей, у меня к вам дело есть. Присаживайтесь, – указал он на стол, и сел сам. Все сели рядом.
– Не знаю, может, конечно, неподходящий момент я выбрал для этого дела, но думаю в самый раз. Последней волей Михаила Кузьмича, было завещание мне позаботиться о вас. Я ему дал слово, и слово своё сдержу. Но что бы у меня было больше возможности заботиться о вас…
Он помолчал, прокашлявшись, как бы проталкивая ком, подступивший к горлу. Настя с братьями, молча, слушали его, ловя каждое слово.
– В общем, так, – начал он официальным тоном.
